Предприниматели 19 века в россии: истории расцвета в период реформ

Известные предприниматели XIX века «поделились» своими секретами

Ирина Плыткевич, директор по работе с корпоративными клиентами НПФ «Благосостояние»

В минувшую среду в лектории «Осознанной жизни» (ОЖ) при поддержке НПФ «Благосостояние» и лично Ирины Плыткевич, директора по работе с корпоративными клиентами фонда, идейного вдохновителя лектория, состоялась лекция об известных российских предпринимателях прошлого.

Гости вечера услышали о том, за счет чего известнейшие меценаты ХIХ века смогли построить свои империи и каким образом благотворительность может стать основой устойчивой бизнес-модели компании.

Формат мероприятия был достаточно необычным. Гостей, ожидавших услышать стандартную лекцию от стоящего за кафедрой выступающего, ждал сюрприз. Автор лекции, директор Музея предпринимателей, меценатов и благотворителей Елена Калмыкова попросила основателей территории ОЖ — Екатерину Иноземцеву и Дмитрия Юрченко представить себя купцами и промышленниками ХIХ века, в помощь им был выбран и архитектор. Это упражнение помогло наглядно представить уклад жизни и основные принципы того, как создавали и укрепляли свои капиталы три поколения финансистов.

«Представим, что Дима получил наследство от своего отца, однако ему придется строить целый город, заниматься медициной и обустройством жизни своих крестьян. Именно так делали Корниловы, Морозовы, Рязановы и многие другие», — рассказала Елена Калмыкова. Многие примеры были проиллюстрированы.

Так, гости мероприятия увидели картину с изображенными на ней высокими кроватями. Лектор пояснила, что это говорит о том, что под кроватью находится еще одно спальное место. А выбирая между первым и вторым блюдом, эти люди останавливались на щах с мясом — экономно, вкусно и сытно.

Лектор продемонстрировала и список приданного дочери одного из купцов, чтобы показать, насколько четко все траты в нем были записаны. Например, рядом с перечнем жемчужных нитей и бриллиантов невесты соседствует упоминание: «12 платков носовых батистовых, 14 тряпочек кухонных и 24 пары носков старых». «Предприниматели понимали, что любой платок был куплен на их собственные деньги и считали абсолютно незазорным записать такие вещи», — пояснила она.

При этом размах мысли у купцов был поистине масштабным. Чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить, что основная часть важных городских заведений, которыми пользуются до сих пор, была построена изначально именно предпринимателями для своих рабочих и крестьян. Купцы Морозовы построили Первую градскую больницу в Орехово-Зуево. Губонин создал курорты в Судаке и Крыму для своих рабочих. Обязательно выстраивались ясли и детский сад. «80% больниц были построены на частные деньги. Все коммерческое образование содержалось на частное деньги. Это был золотой век благотворительности», — отмечает лектор.

К родам относились как к нормальному физиологическому процессу и отпуска на уход за ребенком не давали, при этом рождение нового человека воспринималось как исключительно положительная новость, поскольку появление ребенка в рабочем городке позволяло вырастить абсолютно лояльного и преданного своему делу работника. Интересно, что старших и подготовительных групп в детском саду не было, а у детей с четырех и пяти лет уже появлялись свои обязанности. Кто-то был столяром, кто-то плотником, а кто-то ухаживал за лошадьми.

В самой бригаде работающих было много правил и традиций. «Рябушинский писал, что большевики оставили бригады считая, что они строились на принципах демократии. На самом же деле, бригада — это настоящая аристократия. И нет сильнее бригады, чем бригада с четким и влиятельным бригадиром», — пояснила Елена Калмыкова.

Кстати, вопрос продолжения рода самих купцов был также чрезвычайно важен. Иван Простяков родил 23 ребенка, у Абрикосова было 22 ребенка. Семейные ценности ставились превыше всего. Так, империя Елисеевых «умерла» еще до революции, когда владелец елисеевского гастронома с винными погребами на Мадейре ушел от жены к другой женщине, а его законная супруга повесилась на косах. Дети Елисеева не смогли вынести такого позора и отказались продолжать дело отца.

Безусловно, жизнь постоянно преподносила купцам новые вызовы. О них тоже рассказала лектор. «А что бы вы сделали, если бы под стенами вашей фабрики построили бордель, питейное заведение и игорный дом?» — задала она вопрос «купцу» Дмитрию. «Надо их разорить и построить на месте бара библиотеку», — послышалась подсказка из зала. Другие слушатели предложили наказывать подвыпивших работников. В ХIХ веке сын Саввы Морозова Тимофей обнаружив, что рабочие пьют, начал наказывать их рублем. В итоге произошла знаменитая Морозовская стачка и первый прецедент в российском бизнесе, когда суд признал рабочих правыми. Таким образом, штрафная система не сработала. Аналогично провалилась и попытка премирования лучших крестьян: на вознаграждение претендовали очень многие.

Положительный пример показала семья Прохоровых, построившая театр для рабочих. Рабочие с удовольствием сами ставили концерты, спектакли обсуждались в деревнях как современные сериалы. Постепенно рабочие театральные коллективы стали даже гастролировать. В морозовских городках играли в футбол, причем насколько успешно, что даже соревновались с командой британского университета. Кстати, «бородатые мужики в неприлично короткой форме», как их описывал один из современников, обыграли тщательно выбритых английских денди.

Итак, мы видим, что предприниматели ХIХ века занимались не только бизнесом, но брали на себя и социальные проекты. Савва Морозов вместе со Станиславским строит Московский художественный театр, он увлекался электричеством и делал особую систему освещения и не гнушался даже самостоятельно класть кирпичи. Щукин собирал ставшую впоследствии основой собрания ГМИИ им. А.С Пушкина знаменитую коллекцию импрессионистов. И первый музей импрессионистов был открыт именно в России. Братья Рубинштейн, владельцы карандашной фабрики, самостоятельно открыли консерватории в Москве и Санкт-Петербурге, которые до 1918 года содержались на частные деньги.

Немаловажное отличие современных бизнесменов от дореволюционных и в их отношении к зарубежному образованию. Если сейчас обеспеченные родители отправляют детей за границу, чтобы те получили там интересное и не обязательно прикладное образование, то в ХIХ веке сыновей направляли в западные университеты исключительно за полезными для семейного дела знаниями.

Савва Морозов в 13 лет знал три иностранных языка. Хотя его отец не знал ни одного языка и уже во взрослом возрасте выучился читать. Он ездил с Саввой во все поездки, где мальчик выступал переводчиком, заполнял все бумаги на немецком и английском языках, проверял договоры и контракты. В 28 лет отец отправил Савву в Кембридж изучать химию. Данный предмет был необходим, поскольку Морозовы занимались красильным производством. О том, чтобы остаться навсегда за границей, тогда никто не думал. Сами иностранцы также охотно ехали к нам, поскольку здесь им предоставлялась масса льгот и хорошие заработки.

Важно упомянуть и о взаимоотношениях бизнесменов прошлого между собой.

Предприниматели Прохоров и Рязанов делили прибыль 44% на 55%, и когда Рязанов решил увеличить свою долю, Прохоров был готов отдать и 75%, но затем отказался. Причина отказа ошарашила публику. «Рязанов запросил письменный договор, что во времена купечества считалось оскорбительным», — пояснила Елена Калмыкова. «Устный договор «на слово купеческое» считался ценнее, поскольку при таком раскладе человек дает слово не только своему партнеру, но и Богу. При подписании же соглашения на бумаге обещание сохраняет лишь бумага».

«Память о своих предках, уважение к их делу и трудолюбие», — вот на чем держалась экономика ХIХ века. Род потеряет силу и энергию, если не сохранит память о своих предках. Дерево без корней — это дрова», — отметила лектор. По ее мнению, именно забытое прошлое дореволюционной России является одним из самый сильных препятствий на пути к выходу современной России из кризиса. «У наших предпринимателей была Родина, у новых русских ее, увы, нет», — резюмировала она.

Основатели Территории ОЖ Дмитрий Юрченко и Екатерина ИноземцеваДиректор Музея предпринимателей, меценатов и благотворителей Елена КалмыковаГости вечера внимательно слушают рассказ о том, как строили бизнес в позапрошлом векеДискуссия о том, что делать с питейным заведением, построенным по соседству с вашей фабрикойВ ХIХ века дети были частью трудового коллективаПример списка с приданным XIX века

Фото: Светлана Беканова

Поделиться ссылкой:

Похожее

как 18-летнему юноше удалось добиться невероятного успеха в конце XIX века

Он первый в России сумел выстроить производственную цепочку, которая включала в себя фруктовые сады в Крыму, современные технологии их производства на месте произрастания, транспортировки до основного промышленного производства в Москве и – системной логистики по фирменным магазинам, которые удивляли покупателей разнообразием и качеством ассортимента.

Рисковый производитель и творческий предприниматель.

На дворе стоял 1872 год. В семье промышленников-кондитеров Абрикосовых формировался состав нового Совета директоров, в работу которого впервые были допущены трое старших сыновей хозяина компании, Алексея Ивановича Абрикосова – Николай, Иван и Алексей. Директором – распорядителем компании был избран восемнадцатилетний Иван.

А уже в 1880 году Иван Алексеевич Абрикосов открыл фабрику в крымском Симферополе, с целью расширения производства конфет из натуральных, природных ингредиентов – фруктов и ягод, произрастающих на территории полуострова.

Фабрика, основанная Абрикосовыми в Крыму, стала первым симферопольским предприятием промышленного цикла. В чем же было новаторство этой, первой кондитерской фабричной площадки на полуострове?

 

Упаковать вкус Крыма и донести его до всех российских покупателей.

Посетив этот уникальный в климатическом плане регион России, молодой предприниматель познакомился с традицией татарского народа, издревле проживавшего на полуострове, выращивать фрукты. Умение культивировать фруктовые сады в окружении дубовых крымских лесов — ранее было совершенно невиданным для Ивана Алексеевича, в других губерниях России. Эта традиция напомнила ему те условия в Китае, при которых выращивались самые лучшие сорта чая. В предгорьях гор, в окружении других древесных культур. Увидев такие совпадения, Иван Алексеевич понял, что качество фруктов, как и чайного листа — зависит не только от климата, но и от условий их произрастания, от соседства с другими растительными культурами! Отведав персики и абрикосы, Иван написал в Москву отцу и братьям – членам Правления семейной компании:

— «Фрукта эта не в пример нашей, на русской равнине произрастающей, полна соком, а он такой насыщенный по вкусу, что и разбавлять его можно, готовя начинку для конфект или цукаты! В таком месте — нужно и садовые плантации приобрести и новые насадить и фабрику отстроить!».

Эти планы оставались секретом для всех, кроме самых ближних. Нужно было и землю подходящую приобрести, и правильно производственные корпуса отстроить и работников набрать, обучить в соответствии с планируемыми, производственными задачами.

 

Кондитерская мануфактура как комплексное производство.

Наладив производство широкого ассортимента кондитерских изделий из уникальных крымских фруктов, Иван продемонстрировал свои организаторские способности. Прежде всего, он связал выращивание фруктов, их бережный сбор и переработку на фабрике в Симферополе, а уже затем – доставку приготовленных из этих фруктов начинок и соков, пюре и прочих заготовок – на московскую фабрику, в Сокольники, где из всего многообразия подготовленного фруктового и ягодного сырья – производили конечную, розничную продукцию. Именно Иван Алексеевич породил совершенно новые подходы и к промышленному и к торговому делу. Он стал инициатором открытия сети фирменных торговых магазинов на всей территории Российской Империи.

 

Путь конфеты — от фруктовых плантаций до прилавка фирменного магазина.

Магазины открывались во всех крупных городах Империи: в Одессе и Ростове на Дону, в Киеве и Петербурге, Москве и Нижнем Новгороде, в Иркутске и во Владивостоке. Магазины были невиданной красоты, работавшие как оптом, так и в розницу. В двух столицах Империи – в Москве и Санкт-Петербурге магазинов было много, и располагались они в самых престижных торговых рядах, пассажах и районах города.

«Главная часть прибыли, при торговле оптом – оседает в карманах мелких купцов и торговцев. Мы теряем большую часть прибыли и не можем гарантировать нашим покупателем — сохранность нашего продукта — конфект, варений и мармелада, печенья, пряников и тортов, так как отгрузив оптом свой товар, не можем проследить за его дальнейшей судьбой, на прилавках магазинов!» — так объяснял молодой руководитель свою позицию, убеждая братьев и отца в верности перехода на фирменную, розничную торговлю нежным и дорогим товаром.

В каждый магазин, который торговал в розницу, товар доставлялся со складов московской фабрики, производящей огромный ассортимент кондитерских изделий. В рекламных объявлениях тех лет, писалось о том, что: «Компания гарантирует своим покупателям, что качество всей продукции соответствует самым высоким требованиям качества, которые соблюдаются при производстве на фабрике в Москве». Наладить такую работу по доставке товара на огромные расстояния, было в те годы непросто. Но Иван Алексеевич буквально «горя на работе», сумел добиться того, что и производство на новой, отстроенной под его руководством в московских Сокольниках, фабрике – соответствует самым высоким требованиям по качеству. Удалось ему наладить бережную и быструю доставку товара по всем регионам России – от Одессы до Владивостока, обеспечить интересные подходы к рекламе продукции в периодической печати.

К покупателям относились как к членам собственной семьи, изучая их предпочтения, налаживая выпуск и даже упаковку продукции – с учетом национальных и религиозных традиций, времени года, и других факторов, существовавших на рынке. Спрос на продукцию был главным фактором, определяющим успех всех коммерческих задумок руководителей предприятия. И качество зефира и пастилы, мармелада и варенья, соков и сиропов, печенья и вафель было главным, решающим фактором при их продаже.

 

Русский десерт, с французским ароматом.

Но главной частью крымского проекта Ивана Алексеевича должно было стать производство глазурованных фруктов, которые до этого времени поставлялись в Россию — только из Франции, а французские кондитеры хранили свои секреты производства как «зеница – око!»

Для раскрытия именно этой тайны и организации производства фруктов в глазури в Крыму пришлось Ивану Алексеевичу покинуть Родину и отправиться в путешествие во Францию. Он отправлялся в Париж и посещал южные регионы этой европейской страны, общался с работниками кондитерских, искал подходящих специалистов для работы в России над выпуском фруктов в глазури. Ивану Алексеевичу удалось переманить или перекупить опытного кондитера – француза для переезда в Россию. И под это дело — в Москве открыта была целая научная лаборатория для изучения иностранных образцов и разработки собственной технологии и рецептуры для производства «fruit glassе».

В 1882 году продукция Абрикосовых завоевала первый приз на Всероссийской художественно-промышленной выставке в Москве. Как было сказано в решении жюри: «За долголетнее существование фирмы, за производство глазурованных фруктов на фабрике в Симферополе, что позволило вытеснить привозимые из-за рубежа подобные кондитерские изделия». Компания–победитель могла размещать государственный российский Герб на упаковках и в рекламе своей продукции.

 

Яркая упаковка и понятная реклама – главный двигатель в торговле.

Организовав подобное производство, Иван Алексеевич задался целью донести до покупателей свою уникальную продукцию, первую крымскую конфекту! И сразу перед ним встал вопрос о рекламе и об упаковке. В те годы упаковочная промышленность получила технологии, позволяющие осуществлять полиграфическую, трафаретную печать на жести. И именно с 1880 года в кондитерской промышленности стали появляться в огромном разнообразии – коробки для пастилы и мармелада, бисквита и печенья, для фруктов в глазури, которые были исполнены из цветной жести. Иван, как истинный новатор – стал одним из первых фасовать продукцию не в картон, а в жестяную упаковку. Для рекламы – он первым провел «промо-акцию» в прессе, опубликовав по всей России, ко дню открытия розничных магазинов, короткое объявление. «У Абрикосовых, в открываемых сегодня магазинах, все девушки продавщицы набраны с тем цветом волос, какой соответствует национальности того или иного региона! В южных губерниях – брюнетки, в центральных губерниях – шатенки, а блондинки – в северных районах Империи!» И в ответ на это – у входа в магазины – стояли толпы для того, чтобы проверить верность этого объявления!

 

Признание успеха молодого предпринимателя – в развитии коммерческого образования.

Имя Ивана Алексеевича было увековечено не только существованием фабрик в Москве и в Симферополе, в сети фирменных магазинов, но и в стипендии его имени, которую выплачивал его отец многим талантливым ученикам в Московской Практической Академии коммерческих наук, которой он руководил многие годы. Эта именная стипендия позволила получить коммерческое образование тем молодым русским предпринимателям, которые затем отдавали долг памяти уникальному русскому купцу, Ивану Алексеевичу Абрикосову, честно и успешно ведя свой собственный бизнес в России.

«Память в деле — людям дела!» — таков был девиз нашей семьи, и она ему стремилась соответствовать. И во многом — ей это удалось!

 

Дмитрий Абрикосов, директор компании «Abrikosov & sons»

СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ РОССИЙСКОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА | Опубликовать статью ВАК, elibrary (НЭБ)

Дмитриев А.Б.

Аспирант, Поволжский государственный университет сервиса (ФБГОУ ВО «ПВГУС»), г. Тольятти

СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ РОССИЙСКОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА

Аннотация

В статье в краткой форме рассмотрены культурно-исторические этапы формирования российского предпринимательства. Анализ мотивов ведения предпринимательской деятельности в России позволяет автору показать влияние либеральных реформ 60-70-х годов XIX века на процесс выработки новой системы социокультурных ценностей, существенно влияющей на образ предпринимателя. Предлагается новое осмысление  специфики и своеобразия русского предпринимательства, которые в настоящее время являются потенциалом его возрождения.

Ключевые слова: Россия, предпринимательство, купечество, дворянство, либеральные реформы, ценности, мотивы, общественная ущемленность, социальный статус, духовно-нравственный капитал.

Dmitriev A.B.

Postgraduate student, Volga region state University of service, g. Togliatti

SOCIO-CULTURAL POTENTIAL OF THE RUSSIAN ENTREPRENEURSHIP, THE SECOND HALF OF THE XIX CENTURY

Abstract

The article in summary form describes the cultural and historical stages of formation of Russian entrepreneurship. Analysis of the motives of entrepreneurial activity in Russia allows the author to show the influence of the liberal reforms 60-70-ies of the XIX century in the process of developing a new system of social and cultural values that significantly affect the image of the entrepreneur. A new understanding of the specificity and identity of the Russian entrepreneurship, which is currently are potential for its revival.

Keywords: Russia, entrepreneurship, merchants, the nobility, liberal reforms, values, motives, social disadvantage, social status, moral capital

Современное российское предпринимательство существует только 30 лет. В историческом масштабе страны это очень мало. Кроме того эта социальная группа развивается в крайне неблагоприятных для нее условиях переходного периода от индустриального к постиндустриальному обществу, что существенно сказывается на ее экономических и  духовно-нравственных возможностях. Российское общество и большинство самих предпринимателей пока не готовы признать справедливыми процессы перераспределения государственной собственности в 80-90-е годы ХХ века.  Естественно, что варварская приватизация не может вызывать чувства гордости за людей наживших свои капиталы таким способом. Возможно это одна из причин почему отношение к предпринимателю в России очень неоднозначное и противоречивое, а у молодого поколения даже скептическое [8]. Молодежь, как свидетельствуют современные опросы, при выборе жизненной стратегии, отдает предпочтение в первую очередь работе чиновниками или в госкорпорациях, а не мечтает о своем бизнесе.

В последнее десятилетие ХХ – нач. ХХI века особую роль в экономиках многих стран получили малые предприятия. В современной России предпринимательство также начиналось с малых форм, дел и действий. Однако социально-экономическое развитие имело другой вектор развития, который постепенно привел к дифференциации и возникновению различных типов производств, где лидерство захватили крупные корпорации.

Эта, отличная от западных стран тенденция, вызывает пристальное внимание ученых, направленное на изучение мотивов ведения предпринимательской деятельности и духовно-нравственных качеств самой личности предпринимателя. В первую очередь требуют осмысления возможности и способности предприятий малого бизнеса вносить существенный вклад в повышение уровня занятости и конкурентоспособности именно российской экономики.

Несмотря на нерешенность этих концептуальных проблем взаимоотношения общества, власти и малого предпринимательства выдвигаются на первый план развития жизнедеятельности страны и каждого россиянина. Создание условий, при которых человек имеет возможность реализовать свои возможности, становится одной из главных задач развития страны и регионов.

Действительно преимущества предпринимательства в плане оздоровления экономической и общественной жизни очевидны, так как оно  предоставляет возможность для реализации творческих способностей, инициативы, создания конкурентной среды и т.п.

Однако имеются и негативные стороны этого процесса, которые пока преобладают. Назовем некоторые из них – бюрократическое и криминальное давление, отсутствие профессиональных компетенций у многих предпринимателей и эффективной системы мер государственной поддержки и др. Эти негативные тенденции не позволяют российскому предпринимательству создать технологии модернизации и обновления страны.

В этом контексте представляет интерес образ предпринимателя, сложившийся последнее время в российском общественном сознании, а также факторы влияющие на формирование его положительного образа.

Начиная с IX и вплоть до XVII века предпринимательство в России развивалось, в основном, как торговое и ведущую роль здесь играло купечество [7, С. 239]. Только в XVIII веке, в связи с появлением и развитием первых крупных производств под патронажем государства. Складываются все условия к переходу от торгового капитала к промышленному, который неуклонно нарастал вплоть до первой половины XIX века. Ускоренное «развитие промышленного производства положило начало подчинению торгового капитала промышленному, формированию капиталистического предпринимательства в стране» [7, С. 240]. В этот период социокультурного развития купеческое сословие в России приобретает уникальные черты, постепенно формируется и система ценностей, отличная от мотиваций и целей западноевропейского предпринимательства. В среде предпринимателей проявляется, своеобразное национальное самосознание, которое в отличии от рационализма и прагматизма Запада, во главу угла не ставило возрастание собственности как меры личного успеха. Но это совсем не значило, что отечественный предприниматель того времени не стремился к прибыли и успеху, наоборот, практичность и индивидуальность всегда были неотъемлемой частью в хозяйственной деятельности в России. Однако данные характеристики занимали второстепенное место в системе ценностей русской православной культуры.

Двигателем предпринимательства на Западе в то время являлось обращение к земным ценностям, а главным критерием «спасения» в протестантской религиозной догматике становится успешная хозяйственная деятельность. Для российского предпринимательства XIX в. стержнем национального менталитета были православные ценности [6, С. 100]. Приоритет духовно-нравственного начал над материальными укоренялся в сознании русских купцов столетиями через православное воспитание и традиции, а также тесную связь с крестьянством и городскими низами. Сохранялся этот приоритет в сознании многих поколений русских людей, независимо от их отношения к религии. «Российские предприниматели признавали греховность богатства, а коммерческий успех не закрывал вопрос о его моральной цене. В российском менталитете отсутствовал культ богатства» [6, С. 102].

Либеральные реформы 60-70-х годов XIX века дали резкий толчок для начала раннеиндустриальной модернизации России, что ускорило процесс капитализации экономики России и развитие всех видов предпринимательства: промышленного, торгового, аграрного, банковского. По нашему мнению, именно в этот не простой период развития России формировался образ отечественного предпринимателя [1, 2, 3]. Можно отметить специфику и своеобразие русского предпринимателя того периода – это были люди с деловой хваткой, предприимчивостью и размахом замыслов, способностями к цивилизованному ведению своего дела. А принимаемые тогда законы постепенно устанавливали принципы свободы, равноправие в занятии предпринимательской деятельности, бессословности, решались задачи законодательного оформления статуса предпринимателя.

Помимо этого в среде предпринимателей ускоренным темпом шел процесс выработки новой системы социокультурных ценностей. Ярким показателем этого стало развитие традиций благотворительности и меценатства [10].

С изменением менталитета российских предпринимателей, менялось и отношение к ним в обществе. Однако и в начале XX века крупные предприниматели не вызывали никакой симпатии в обществе. Их положение в крестьянской стране с отсталым сельским хозяйством и общинным землеустройством и бедными деревнями, было шатким и весьма ненадежным. А если говорить о высших, образованных кругах, то к «аршинникам» и «менялам» относились вообще свысока. Для дворянского сословия торгово-промышленная деятельность была недостойным делом. Более того в самой предпринимательской среде не было корпоративного единства.

Интеграция дворянство в систему капитализма России имела свои особенности, которые были явными пережитками даже для того времени. Это, главным образом, традиционные привычки и предрассудки, базирующиеся на  сословной иерархии. Так, в своем исследовании А.Н. Боханов отмечает что «среди крупнейших петербургских банкиров и промышленников встречались выходцы из семей старинного купечества, наряду с которыми фигурировали имена известных чиновников в отставке. В респектабельных офисах фирм можно было встретить и «сиятельных особ», носителей громких дворянских фамилий, владельцев родовых титулов, занимавших директорские кресла и места членов наблюдательных советов, рядом с купцами» [6, С. 14–15]. Но они объединялись только для решения экономических и финансовых вопросов. Когда вопросы были решены, все эти сообщества распадались и контактов вне деловой сферы не поддерживали. Стоит отметить, что и жили они в разных районах и общались строго в узко сословно-социальной среде. Купцы и промышленники всеми силами стремились преодолеть эту «ущемленность» в обществе.

Повысить свой социальный статус в то время, они могли только в рамках всей сословно-иерархической системы, за счет получения чинов, наград, званий и дворянства, которые жаловались исключительно властью. Во второй половине XIX века в России сформировалась не только иерархия предпринимательства, но и ее мотивационная система. Например, петровская «Табель о рангах», созданная для регулирования продвижения лиц на государственной службе, была распространена на предпринимателей. Кроме того отечественные предприниматели участвовали в деятельности разных купеческих обществ, комитетах по мануфактуре и торговле, в работе попечительских советов, биржевых комитетов и так далее. Они так же служили в министерствах юстиции, промышленности и торговли, министерстве народного просвещения и внутренних дел. Казенное жалование, за эту деятельность, им не выдавалось. Несмотря на то, что финансовых выгод и льгот, значительных сословных преимуществ предприниматели не получали, однако такой деятельностью они расширяли свои возможности по получению чинов и наград, которые ценилось как духовно-нравственный капитал. Это было связано с тем, что поощрения самодержавной властью предпринимателей были редкими и вообще единичными, если касались изменения социального статуса – получение дворянства и родовых титулов.

Из всех форм поощрения самой престижной являлось «возведение в потомственное Российской империи дворянское достоинство», на которое могли претендовать предприниматели из числа потомственных почетных граждан и купцов. Пожалование дворянства имело огромный  социально-общественный резонанс. Однако новых «благородных», нередко, игнорировали родовитые дворяне, не признавая их равными себе по социальному статусу. Это подтверждает тезис, что в эпоху капиталистической модернизации в социальной среде российского общества оставались устойчивыми феодальные традиции. «И если на Западе буржуа являлся истинным хозяином общества, то в России крупные предприниматели, не имевшие прочной социальной опоры и поддержки в лице среднего класса, не смогли самоутвердиться, переломить общественные настроения, отвергнуть отжившие юридические и нравственные нормы, стать творцами новой социальной действительности» [7, С. 241].

XX век принес стране новые потрясения. Революции, смена режима в стране (1917 г.), привели к полному уничтожению частной собственности и созданию бестоварного социализма. «Невостребованный государством потенциал предпринимательской энергии стал уходить в теневую экономику, которая постепенно превращалась в структуру, параллельную официальной экономике» [5, С. 123]. Образ предпринимателя в социуме стал негативным, а любая предпринимательская деятельность преследовалось законодательством.

В настоящее время происходят сложные процессы возрождения предпринимательства. Они отличаются многообразием и противоречивыми тенденциями, что не может не отражаться на формировании образа предпринимателя [9].

 Таким образом, основы современного предпринимательства в нашей стране только проходят этап формирования, который невозможен без учета опыта прошлого. Социокультурная практика страны и региона XIX – нач. XX века показывает, что предпринимательство это достойная возможность зарабатывать и реализовать свои мечты и планы. Более того, российские предприниматели всегда были государственниками и патриотами, поэтому без их стабильного развития невозможно цивилизованное, гармоничное существование России.

Список литературы / References

1. Барышников М. Н. История делового мира России / М. Н. Барышников. – М. : Аспект-Пресс. – 224 с.
2. Бессолицын А. А. История Российского предпринимательства / А. А. Бессолицын. – М. : МФПУ Синергия, 2008. – 413 с.
3. Бессолицын А. А. Экономическая история России. Очерки развития предпринимательства / А. А. Бессолицын, А. Д. Кузьмичев. – М., – 240 с.
4. Бурышкин П. А. Москва купеческая / П. А. Бурышкин. – М., – 352 с.
5. Галаган Л. Л. История предпринимательства российского (от купца до банкира) / Л. Л. Галаган. – М., – 160 с.
6. Деловая элита России. 1914 г. – М. : Институт российской истории РАН, – 275 с.
7. Илларионова Е. В. История российского предпринимательства / Е. В. Илларионова, А. С. Фомина. – М., 2009 – 248 с.
8. Интервью члена генсовета «Деловой России» С. Габестро. BFM.ru. 4.11.2010 [Электронный ресурс]. – URL: https://www.bfm.ru/news/103253 (дата обращения: 05.12.2016)
9. Овсянников В. П. Традиционное культурное наследие в молодых индустриальных городах / В. П. Овсянников, В. Н. Якунин // Балтийский гуманитарный журнал. – 2014. – № 1. – С. 58-62.
10. Якунин В. Н. Хозяйственная культура Самарской епархии: формирование доходов духовенства в 1850-е – 1950-е гг. / В. Н. Якунин // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. – 2011. – № 4. – С. 127-129.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Baryshnikov M. N. Istoriya delovogo mira Rossii. [The history of business world of Russia] / M. N. Baryshnikov. – Moscow : Aspekt-Press. 1994. – 224 p. [in Russian]
2. Bessolicyn A. A. Istoriya Rossijskogo predprinimatel’stva. [History of the Russian entrepreneurship] / A. A. Bessolicyn. – Мoscow : FPA synergy, – 413 p. [in Russian]
3. Bessolicyn A. A. E’konomicheskaya istoriya Rossii. Ocherki razvitiya predprinimatel’stva. [Economic history of Russia. Essays on entrepreneurship development] / A. Bessolicyn, A. D. Kuz’michev. – Мoscow , 2005. – 240 p. [in Russian]
4. Buryshkin P. A. Moskva kupecheskaya. [Moscow merchant.] / A. Buryshkin. – Мoscow : 1990. – 352 p. [in Russian]
5. Galagan L. L. Istoriya predprinimatel’stva rossijskogo (ot kupca do bankira) [The history of the Russian entrepreneurship (from merchant to banker)] / L. Galagan.  – Мoscow : 1997. – 160 p. [in Russian]
6. The business elite of Russia.1914 г. [The business elite of Russia. 1914 g]. – Мoscow : The Institute of Russian history, – 275 p. [in Russian]
7. Illarionova E. V. Istoriya rossijskogo predprinimatel’stva. [History of the Russian entrepreneurship] / E. V. Illarionova, A. S. Fomina. – Мoscow : 2009 – 248 p. [in Russian]
8. Interv’yu BFM.ru. chlena gensoveta «Delovoj Rossii» S. Gabestro. BFM.ru. 4.11.2010. [Interview with a member of the General Council of “Business Russia” Sergei Gabestro] [Electronic resource] – URL: https://www.bfm.ru/news/103253 (accessed: 05.12.16) [in Russian]
9. Ovsyannikov V. P. Tradicionnoe kul’turnoe nasledie v molodyx industrial’nyx gorodax [Traditional cultural heritage in the young industrial cities] / P. Ovsyannikov, V. N. Yakunin // Baltijskij gumanitarnyj zhurnal [Baltic humanitarian magazine]. – 2014. – № 1. – P. 58-62. [in Russian]
10. Yakunin V. N. Xozyajstvennaya kul’tura Samarskoj eparxii: formirovanie doxodov duxovenstva v 1850-e- 1950-e gg. [Economic culture of the Samara diocese: formation of incomes of the clergy in the 1850 s – 1950 s] / N.  Yakunin // Vektor nauki Tol’jattinskogo gosudarstvennogo universiteta [Vector of science of Togliatti state University]. – 2011. – № 4. – P. 127-129. [in Russian]

фрагменты истории – тема научной статьи по истории и археологии читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка

ПРОБЛЕМЫ РОССИЙСКОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА

ДВА КОРНЯ РОССИЙСКОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА: ФРАГМЕНТЫ ИСТОРИИ *

В.В.Радаев

В работе представлен социологический взгляд на историю дореволюционного российского предпринимательства. Российское предпринимательство искони зажато между двумя мощными структурными образованиями. Первое формируется сильным государством, осуществляющим постоянное вмешательство в экономику и подчиняющего ее своим милитаристским нуждам. Ему противостоит второе социальное образование в виде совокупности традиционных общностей: патриархальной семьи, земельной общины, этнических и религиозных коммун. Всякое независимое предпринимательство выдавливается из «середины» и растягивается между двумя полюсами, на одном из которых концентрируются группы крупных предприятий монополистов, работающих на нужды государства, а на другом «почвенный» слой неорганизованных мелких производителей и торговцев, выполняющих функцию самообеспечения массовых нижних слоев населения. С определенными модификациями эта двуполюсность воспроизводится в экономике советского и постсоветского периодов.

ВВЕДЕНИЕ

Называя сегодняшнее российское предпринимательство «новым», «становящимся», мы подчеркиваем грань, отделяющую его от «того», «старого» предпринимательства. Между прежними торговопромыш-

ленными кругами и современными бизнесменами расположен глубокий котлован социалистического строительства. Но желание восстановить разорванную связь времен, протянув пока еще тонкие нити к дореволюционному прошлому, кажется совершенно естественным. И потому не случаен взрыв интереса к истории российского предпринимательства.

Обращение к истории — искушение, от которого трудно отказаться и профессионалу, и дилетанту. Справедливости ради, поспешим заметить, что перед Вами ни в коей мере не профессиональная историческая работа, восходящая к неизвестным доселе фактам или новым собственно историческим обобщениям. Самонадеянно было бы вторгаться в чужую профессиональную область (даже если она пока еще не слишком глубоко

* Данная работа выполнялась в рамках проекта Института экономики РАН при поддержке Междисциплинарного академического центра социальных наук. Автор также благодарен к.и.н. А. К. Сорокину за полезные замечания по исторической стороне вопроса.

исследована). Мы предлагаем иной, социологический взгляд на предпринимателя через призму российской истории. Это специфическое обобщение, построенное на вторичном анализе исторического материала, обобщение, призванное высветить хотя бы некоторые закоулки того пути, по которому движутся фигуры новых предпринимателей России.

ЧТО ДВИГАЕТ МАШИНУ

Если верно то, что основными источниками первоначального накопления были торговля и государство, то вода из этих источников перемешивается сплошь и рядом. Ибо государство российское всегда претендовало на роль ведущего «коммерсанта».

Русские князья издревле не гнушались торговлею, пуская в оборот собранную дань. Повадки эти были унаследованы еще от варяжских купцов-воинов. Правая рука держала меч, а левая — мошну. «Дань, которую собирал киевский князь, как правитель, составляла в то же время и материал для его торговых оборотов: став государем, как конинг, он, как варяг, не переставал еще быть вооруженным купцом» (1).

Приторговывали на Руси все, кому не лень, да не все были равными, особенно в делах прибыльных. И та же монополия на внешнюю торговлю народилась вместе с государством. Иван IV — «один из богатейших феодалов Европы» — уже фактически целиком монополизировал вывоз за моря доморощенного товара. В XVII в. в казенной монополии находились соль и поташ, водка и табак, мед и пушнина. Да и на экспорт зерна требовалось высочайшее разрешение (2).

А с наступлением Нового времени государство заявило о себе и как главный радетель за индустриализацию — через устройство казенных, а с 1711 г. и поощрение частных заводов. На казенные средства при Петре Первом было обустроено более 40% промышленных заведений. Многие затем передавались в частные руки (3).

Государство оказалось также основным покупателем и заказчиком, что было вполне естественно при узости внутреннего российского рынка. Славный тульский оружейник Никита Демидов — волею Петра устроитель уральских заводов — продавал на внутренний рынок около трети того, что доставлял промышленным трудом. Остальное же сбывалось государству по твердым ставкам (4). При недостаточном производстве случалось, власти и вовсе запрещали продажу того или иного продукта в частные руки, как это было с сукном в 1797—1808 гг. В итоге на нужды государства ориентировалась практически вся молодая более или менее крупная промышленность

(5).

Государство же выступило и как крупнейший производитель. «Казенное хозяйство не было отличительной чертой только России, но в ней оно оказалось представлено куда в больших размерах, чем в других европейских странах» (6).

Но раз уж изрядная доля экономической власти в стране всегда была сосредоточена в недрах государства (или структурах его подменяющих), то все крупные преобразования и реформы, будь то эпохи Ивана Грозного, Петра Великого или Александра Освободителя, инициируются

высокими правителями. То есть импульс к проведению всяких реформ вырабатывается самим государством и обусловливается его нуждами.

Но что же приводит в движение саму бюрократическую машину? Пар, исходящий из недр классовой борьбы? Очень сомнительно. Но боюсь также, что отнюдь не горение потребностями торговли и производства, образования и культуры. Потребности ведения войны вот что очень часто ставится во главу угла. Что двигает Петром Великим — первым модернизатором земли русской? Необходимость «вхождения в мировое хозяйство»? Приобщения к ценностям западной культуры и плодам ее цивилизации? Вот как ответил на этот вопрос американский историк У.Блэквелл: «Петр воздвиг горное дело, металлургию и производство военного снаряжения в первозданной уральской глуши для того, чтобы обеспечить свою военную машину. Развитие частного предпринимательства или производство продукции на экспорт были мотивами в лучшем случае вторичными» (7). И далее, уже по отношению к середине XIX в.: «Индустриализация никогда не была предметом основной заботы правительства. Его основной интерес лежал в сфере военной» (8).

Несколько более мягко и, возможно, более точно об этом писал В.О.Ключевский: «При первом взгляде на преобразовательную деятельность Петра она (реформа — В.Р.) представляется лишенной всякого плана и последовательности… Самое решительное влияние на ход реформы оказала война, длившаяся почти все царствование Петра, сначала с Турцией, потом со Швецией, и завершившаяся походом на Персию. Война указала порядок реформы, сообщила ей темп и самые приемы» (9).

Модернизация оказывается не более чем средством обеспечения нужд государства, сердцевину которых образуют именно милитаристские нужды. Что требуется имперской власти в первую голову? Чугун для пушек и сукно для обмундирования. Затеянная Петром война со шведами за выход в Балтию и Крымская война середины XIX в., японская война начала данного столетия и две мировые войны, подготовка к этим войнам и их последствия — вот что в конечном счете определяло характер всех хозяйственных начинаний и сдвигов, вот что определяет характер всех хозяйственных начинаний и сдвигов, вот что формирует контур российского предпринимательства, точнее, его основной «пригосударственной» ветви (10).

Роенная промышленность на рубеже веков — по преимуществу казенная. На долю частных заводов приходится каких-нибудь 3 — 5 % военных заказов, да и те заводы оказываются на плохом счету, а в начале 1917 г. попросту секвестрированы (11). В свою очередь, многие крупнейшие казенные заводы находятся в прямом ведении морского и военного ведомств (12). Государство нацелено на войну и использует военные условия для того, чтобы взять под свое крыло все новые хозяйственные сферы. И не случайно, начиная с последней четверти XIX в. до 1913 г., несмотря на либерализационную волну, поднятую реформами С.Ю.Витте, прибыль от госимущества и госпредприятий в доходах государства заметно возрастает (13).

Итак, не хозяйственная культура Запада, но приобщение к плодам более развитой цивилизации, особливо к тем, что пользу имеют для

успешного ратного дела, — вот что прежде всего привлекает российский правителей.

«ЭТИ РАЗНЫЕ, РАЗНЫЕ ЛИЦА”: ПРЕДПРИНИМАТЕЛИ ПРИ СОСЛОВНОМ СТРОЕ

История государства российского — есть и история его вмешательства в дела хозяйственные, А там, где верховная власть начинает устраивать «под себя» экономические угодья, пышным цветом распускаются всевозможные монополии.

Посмотрим на деятельность «гостей» — сословной группы из нескольких десятков богатейших купцов, история которых ведется аж с середины X в. По крайней мере до петровских времен они несли нелегкое бремя обязанностей перед царской властью по сбору налогов и таможенных сборов, внешней торговле и продаже казенных товаров. Но и прибыль свою от этого имели. Обладая огромными состояниями, будучи владельцами земель и холопов, имея свободу передвижения (по тем временам — немалая роскошь), «гости», в отличие от абсолютного большинства собратьев своих, могли претендовать на причисление к верхушке общества.

Накопив первоначальный капитал на торговых операциях или, скажем, на соляных рудниках, именитые купцы, вроде П.С.Строганова, приумножали его многократно, обменивая займы в пользу государя на собственные привилегии. И привилегии немалые. Можно было монополию от самодержца получить лет на десять. Да еще с принудительным закрытием фабрик самых злостных конкурентов (14). Более того, до 1775 г. государство в какой-то мере даже поощряет монополии как способ хозяйственной организации (15). В XVII в., например, три четверти всех поставок поташа — дело десятка семей, причем, дс половины приходится на одну только семью Морозовых. А в следующем столетии купец Шемякин откупает на корню все таможенное дело (16). Фавориты освобождаются от налогов, наделяются в особом порядке землею, забираются под специальную царскую опеку (17).

Что все состояния строились как кормление подле государства, не погрешив против истины, не скажешь. Но что «неисправные» винные откупа, то отменяемые, то вновь вводимые, в первоначальном накоплении капиталов свою роль сыграли, и что такие крупнейшие фигуры XIX столетия, как В.Кокорев, С.Мамонтов или Е.Гинцбург на этом взросли первоначально, кто с этим станет спорить (18). Да и те, кого ныне кличут «теневиками», отнюдь не дремали в своей «тени». Коли тяжела казна — не обойтись без казнокрадов, а коли возведены заставы на торговых путях — не избавиться от контрабандистов.

В итоге на теле государства нарастают слои предпринимателей монополистов, резко выделяющиеся из прочей массы как имуществом своим, так и вверенной им властью. И конечно, власть эту они с пользой употребляют, причем, отнюдь не на развитие рынков. Напротив, все усилия бросаются на подавление конкуренции, изнутри или извне исходящей. И если уж не допускаются в эти времена российские купцы на заморские рынки в обход перекупщиков, то на своем родном рынке иностранцев теснят не без успеха — щитом того же государства. С середины XMI в.

«гости» не раз «бьют челом» государю, прося осадить в правах заморских торговцев. И сатисфакцию, как правило, получают.

При том привилегированные предприниматели оказываются настолько сращены с бюрократией, что в их положении видится немало от роли хозяйственных администраторов. И плата за монополию, за богатство и власть чересчур легкой никому не покажется. Даже в XIX в. можно, подобно В.Варгину, стать монополистом по поставкам обмундирования государю в войне с Наполеоном, а спустя полтора десятилетия оказаться в тюрьме после описания всего имущества, чтобы быть вновь реабилитированным, но уже при следующем самодержце (19). Гнетущее бремя ответственности за ведение государевых торговых и финансовых дел и полное бесправие с риском потерять накопленное в одночасье — от «классического» предпринимателя этот тип отстоит на расстоянии заметном.

Роль государства, разумеется, не сводится к одним только прямым инвестициям. Оно регулирует общие условия хозяйствования утверждая монополии и раздавая их в частные руки, контролируя цены на многие ключевые товары (например, сахар, спирт), возводя таможенные барьеры и прочие препятствия, сдерживающие проникновение иностранного капитала.

Но регулирующая роль самодержавной власти выходит далеко за пределы самого хозяйства — в сферу сословной организации всего общества, которая помимо фискальных целей или целей поддержания социального порядка, становится важным инструментом хозяйственной политики, регулирования доступа к основным хозяйственным ресурсам. Сословное деление общества не просто отражает его экономическую дифференциацию, но, в свою очередь, на долгие столетия определяет характер условий, в которых взращивалось предпринимательство, и те основные группы, из которых состояли сами предприниматели.

В петровскую эпоху явное первенство принадлежит купцам. Купечество создает первые крупные фабрики, оно же надежно держит в своих руках кустарное производство, монополизируя не слишком развитые торговые связи (20). Активизация основных традиционных классов начинается с пробуждения дворянства, захватывающего позиции в суконном, ликеро-водочном и металлургическом производстве. Будучи сословием привилегированным, дворянство в первую очередь и получает государственную поддержку. Фаворитам попросту передаются фабрики вместе с крепостными. «Разнообразные формы государственной помощи в определенной степени защищали помещиков — предпринимателей против потерь, обеспечивали их капиталом и рабочими руками, гарантировали прибыль» (21).

Помимо прямой финансовой поддержки и неравномерного распределения налоговых тягот, государство еще и регулирует доступ к дефицитным ресурсам, и, в первую очередь, к обладанию рабочей силой. В 1721 г. императорский Указ дозволяет купцам покупать крестьян к своим заводам. Однако уже в 1736—1746 гг. фабрикантам воспрещается приобретение к фабрикам деревень с землею. А в 1746 и 1762 гг. выходят запрещения на покупку крестьян всеми, кроме дворян. Эти запреты были сняты только в 1798 г. и вводятся снова, уже окончательно, в 1816 г.

РАДАЕВ В.В.

Два корня российского предпринимательства:

Поддерживаемая таким образом дворянская мануфактура достигает своего расцвета в периоды правления Елизаветы Петровны и Екатерины Второй. В 1773 г. ее доля в общем числе достигает 20% (22). Однако и при высочайшей поддержке дела многих титулованных предпринимателей идут не блестяще. И дворянское предпринимательство на ведущие позиции в целом никогда не выходило. А в 1830—1840-е гг. удельный вес дворянских мануфактур уже резко падает с 15 до 5% (23).

Но еще раньше купечество столкнулось с более серьезным конкурентом в лице кустаря и предприимчивого крестьянина, на первых порах пробавляющегося на отходе ремеслом и торговлею, а затем и открывающего свое собственное производство. Возвращающиеся в деревню фабричные тоже становятся зачинателями нового дела. Невзирая на удручающий технический уровень, в определенный периоды мелкое кустарное производство одерживает верх над купеческой фабрикой. А примитивная домашняя промышленность порою добивается больших успехов, нежели кустарная. В 1840-х гг. наблюдается даже тенденция к раздроблению промышленных предприятий (24). Заметим, что в этой развернувшейся борьбе купцов с засильем кустаря, кормящееся с оброчного крестьянина дворянство закономерно берет последнего под свою защиту. И одолеть мелкого промыслового человека на «его территории» оказывается совсем непростым делом.

«МЕЖДУ МОЛОТОМ И НАКОВАЛЬНЕЙ»:

О МАРГИНАЛЬНОСТИ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКИХ СЛОЕВ

Итак, «предприниматель» в царской России на деле — это череда фигур, меж собою разительно несхожих. Но что объединяет предприимчивых людей, невзирая на сословия и состояния, так это почти непременная двойственность их положения, несовпадение экономического и социального статусов.

Наиболее яркий пример предпринимателя — маргинала представлен парадоксальным явлением крепостного — миллионера, владеющего крупным состоянием, но чуть ли не абсолютно бесправного перед лицом помещичьего произвола; миллионера, усиленно и не без оснований скрывающего признаки своего благополучия (25).

Помимо поддержания бесправного юридического состояния крепостных, власти пытаются также регулировать, сдерживать и собственно хозяйственную активность крестьян — предпринимателей. Так, например, серией указов в 1726 г. крепостные лишаются права свободно уходить на промыслы, в 1731 г. — брать откупа и подряды, в 1734 г. им запрещается заводить суконные фабрики (главное поле деятельности промышленников из дворян), а в 1761 г. — обязываться векселями.

Крепостной предприниматель, конечно, своего рода крайний случай. Однако и купечество можно считать маргинальным слоем в целом ряде отношений — с точки зрения численности, рыночных возможностей, социокультурного и политического статуса.

Купеческое сословие действительно оставались довольно малочисленными на фоне более мощных социальных слоев. Даже на исходе первой трети XIX в. купечество вместе с семьями составляли менее полпроцента

всего населения России (1836 г.) и лишь около 6% всего городского населения (1830 г.). А к 1881 г. купеческое сословие в общем составе населения едва достигло 1% (26).

Купцу приходится испытывать постоянную дискриминацию в борьбе за доступ к торгово-промышленным ресурсам. Отсутствие стабильности и надежной защиты формирует и соответствующий, не вполне «предпринимательский» деловой стиль — осторожный, крайне недоверчивый к дорогостоящим нововведениям. В.О.Ключевский называл это «запутанностью капиталов» (27).

«Подобный традиционализм не кажется уж настолько иррациональным, поскольку инновация была просто опасна с финансовой точки зрения, когда один плохой год мог понудить купца вместе со всей его семьей скатиться вниз в мещанство» (28). И еще одна схожая характеристика: «До середины XIX века купеческое предпринимательство почти

целиком находилось под его (государства — В.Р.) контролем и использовалось в интересах фиска. Не случайно ни одна из известных купеческих династий XVIII века не сохранила своего положения до начала XX века» (29).

Но, главное, успех в хозяйственном деле и накопление богатства не дают желаемого престижа и общественного положения, ценимого порою превыше всяких денег. В статусно-ориентированном обществе при отсутствии выраженного культа богатства презирать «купчину» считают себя вправе не только наследственные аристократы и высшие правительственные чиновники, но и всякая разночинная публика, да, пожалуй, и все образованное общество в целом, возносящее происхождение выше состояния, а культурные установки выше денежных стимулов. Не случайно, в блестящей художественной литературе положительные типы «делового человека» можно пересчитать по пальцам. Да и в глазах крестьянина, очевидно, купец представляется простолюдином, оторвавшимся от возделывания земли как единственно достойного занятия (30).

«Во всяком случае, «торгово-промышленники» отнюдь не пользовались тем значением и не имели того удельного веса, которые они должны были иметь благодаря своему руководящему участию в русской хозяйственной жизни и которыми пользовались западные и особливо заокеанские коллеги в своих странах» (31). За ограничениями промышленного развития в России скрываются и экономические интересы крупных помещиков — экспортеров хлеба, и социально — политические причины. К последним относятся славянофильские настроения высших слоев общества, их опасения пролетарской деградации низов, болезненная реакция на Великую Французскую революцию и последующие (1830, 1848) потрясения Европы (32). Но часто неприязнь к предпринимателю оказывается просто явлением некоей общей атмосферы и укоренившегося духа, нежели чертою политической борьбы. «Это именно неприязнь, то есть чувство, а не сознательная программа или доктрина» (33). Свой вклад в эту атмосферу вносят и «внехозяйственная» этика православия, и издержки общинной психологии.

Компенсировать свою социальную и культурную ущербность, повысить имеющийся статус представители купечества могут по меньшей мере тремя путями. Одни обращались к общественно-политической дея-

тельности, беря на себя заботы чиновного труда в Биржевом комитете или в городском Думе, не приносящие в хозяйственном отношении ничего кроме убытков. (В результате купцы-домовладельцы превращаются в решающую силу городского самоуправления, полномочия коего, впрочем, при решающей роли генерал-губернаторской власти, особой широтою не отличаются).

Другие становятся меценатами, покровителями искусств и коллекционерами, конвертируя финансовые возможности в культурную среду. Третьи обретают награды и титулы, становятся мануфактурсоветниками, «почетными гражданами» или вовсе покидают монаршей милостью или посредством чинопроизводства родное купеческое сословие (то, что В.Кокорев раздраженно называл «чинобесием»).

А «чинобесие» это, в подобной ситуации более чем понятное, сокращает жизнь купеческих династий до двух-трех поколений и служило размыванию купечества. Ибо часть его ежегодно разорялось, опускаясь в мещанство и становясь жертвой нестабильности и незастрахованности в делах. Представители же более благополучной части купечества преуспевают в восхождении во дворянство и оставляли деловое поприще. И в итоге в 1747—1822 гг., например, в Москве — этом оплоте купеческого сословия — количество купцов не только не растет, но устойчиво снижается (34).

Все это серьезно ослабляет и само единство купеческих слоев. Вот что пишет П.Бурышкин: «Для меня несомненно, что тяга в дворянство в сильной степени мешала «классовому» осознанию торгово-промышленной массы. «Облагороженный» элемент купечества был элементом непрочным, и, пользуясь терминами Кокорева, можно сказать, что генеральские дети не хотели оставаться у прилавка» (35). При этом, заметим, шансы на достижение действительно высоких государственных должностей имели считанные единицы, ибо высшее чиновничество по-прежнему связывало свою судьбу с поместным дворянством (36).

Важным проявлением статусных несоответствий оказывается непростое наслоение модернизированных и традиционных структур в жизнедеятельности российского предпринимательства — в способах организации и ведения хозяйства, состоянии контор и счетного дела, общем стиле жизни и характере семейных связей. Традиционность отличает отнюдь не только замоскворецких купцов, стриженных под скобу, разгуливающих в простых мужицких кафтанах и держащих семью за неприступной крепостью дубовых ставен. Даже такие высокоуважаемые и образованные люди, как П.А.Бахрушин, П.М.Третьяков, А.В.Бурышкин или воинствующий либерал от купечества П.П.Рябушинский — хозяева, внушающие своим появлением среди домашних не только почтение, но и страх, — живым примером поддерживают устои патриархальной семьи. Что уж говорить про большинство, от купеческой элиты далеко отстоящее.

Да и представители самой элиты ведут себя по-разному. Например, железнодорожный магнат П. И.Губонин. «В чине тайного советника он ходил в картузе и сапогах бутылками и надевал звезду на долгополый сюртук» (37). Ведь многие из них еще недавние крестьяне или сыновья крестьян, имеющих особый образ видения мира, по-своему относящихся к собственности.

Верхушка купечества переезжает в дворянские дворцы, посылает сыновей на заграничное обучение, перенимает европейское платье и светские манеры, выстраивает генеалогические древа, но по сути сохраняет приверженность многому из обычаев ветхой старины. Так за модернистским фасадом и гостинными комнатами семьи Рябушинских — творением гения Ф.Шехтеля — скрывается византийская часовенка для семейных обрядов.

«Молодые промышленники существовали одновременно как бы в двух мирах… Они восхищались достижениями западной культуры, горячо воспринимали ценность науки, техники, интеллекта. В то же время они культивировали ностальгическое поклонение обычаям и ценностям допетровской Руси» (38). Твердая православная вера, преданность семейному делу и безоговорочная поддержка престола таковы три традиционные столпа миросозерцания торговопромышленных слоев, от которых они не отвернулись до самого конца старой эры, разметенной вихрями семнадцатого года.

Перед нами своеобразный раскол (39), длительный и непреходящий, но пока еще без отрыва чужеродных частей. Все это похоже на слоеный пирог или же на геологические напластования, сжатые с силою воедино, но при том не перемешивающиеся, — то, что обозначается, в частности, как «седиментарное общество» («sedimentary society») (40).

«Седиментарность» общества, впрочем, сама по себе не означает какой-то особой неустойчивости. Таковое общество может долго пребывать в относительном спокойствии. И для перехода «раскола» в «разрыв» нужен резонирующий эффект еще множества прочих факторов.

СЛАБОСТИ ОРГАНИЗАЦИИ

Сильное влияние государства и маргинальное положение предпринимательских групп выражаются также в относительной слабости институциональных связей предпринимателей.

Характерно замедленное развитие организаций современной рыночной инфраструктуры. По крайней мере до 1860—1870 гг. основным каналом торгового оборота остаются несколько тысяч ярмарок с гигантами вроде Макарьевской и Ирбитской во главе. Первая попытка организовать товарную биржу в России относится еще к 1703 г. (С.-Петербург). Но дело не пошло. И к 1831 г. подобные биржи существуют только в четырех городах. Во второй половине столетия каждый более или менее крупный город обзаводится общей и специализированными биржами. Но пустующая биржа, судя по всему, не является такой уж редкостью. «Значение биржи далеко не вполне усвоено нашим торговым классом; по настоящее время даже там, где имеются биржи, масса сделок совершается вне их стен, где-нибудь в трактире и пр.» (41).

Относится это и к развитию банковского дела. Организованные в 1754 г. Дворянский и Купеческий заемные банки не просуществовали и трети столетия. Что же касается частных кредитных учреждений, то до 1860 г. таковых практически не наблюдается (42). Государственный банк сохраняет неоспоримые лидирующие позиции и в начале XX в. Причем, до трех четвертей всех его вкладов обеспечивается казною. В возрастающей

же массе частного коммерческого кредита немалую долю участия принимает на себя иностранный капитал (43).

После 1855 г. наблюдается активное развитие акционерных компаний. До этого периода они встречаются редко. Хотя первая акционерная компания возникла в России аж в 1799 г., а соответствующие Указы об акционерных компаниях и обществах с ограниченной ответственностью увидели свет в 1802 и 1805 гг. (44).

Да и много позднее привязанность купечества к сохранению дела в семейных руках оказывается сильнее новых форм мобилизации капитала. И даже когда акционерные общества или паевые товарищества получают всеобщее распространение, они часто остаются прозрачной ширмой, прикрывающей семейную организацию хозяйственных дел. Столь часто цитируемый нами П.Бурышкин говорит об этом так. «И фабрики, и торговые фирмы оставались зачастую собственностью той семьи, члены которой дело создали, сами им руководили и передавали его по наследству членам своей же фамилии… Правда, к войне 1914 года почти вся крупная промышленность и крупная торговля были акционированы. Предприятия носили форму паевых товариществ, но в известном смысле это была лишь юридическая форма. Все — иногда без исключения — паи оставались в руках одной семьи, и в уставах обычно имелся параграф, затруднявший возможность продать паи «на сторону». Правление, то есть глава семьи и его ближайшие помощники из числа членов той же семьи, сохраняли за собой право «выкупить» таковые паи, если кто-либо из пайщиков, по тем или иным основаниям, хотел выйти из дела» (45).

Добавим, что наряду с акционерными компаниями, сохранялись и более традиционные формы объединения капитала вроде безуставных товариществ на вере (46). Что же касается фондовых бирж, то они и вовсе отсутствуют, если не считать созданного правительством в 1900 г. в Санкт-Петербурге одного-единственного фондового отдела.

Итак, новые формы хозяйственной организации начинают распространяться, и с активным ускорением, уже во второй половине XIX в. Лидером в этом отношении становится Санкт-Петербург — финансовый центр империи, сосредоточивший к началу XX столетия в своих пределах до трети всех акционерных банков коммерческого кредита, основную часть системы частного страхования, пропускающий через свои каналы до половины всех инвестиций в российскую промышленность (47). Но все же более типичная картина общего состояния дел представлена традиционной, старообрядческой Москвой, в которой отношение к подобным формам остается куда более прохладным.

Сдерживает организацию новых хозяйственных форм и консервация (вплоть до водворения Временного правительства в 1917 г.) разрешительного характера регистрации новых хозяйственных форм по российскому законодательству. Чиновники предпочитают не выпускать из рук натянутые бразды правления.

Другое проявление слабости институциональных связей видится в неразвитости профессионально-сословных объединений, низовой производственной и потребительской кооперации, форм городского гражданского самоуправления. Да и существовавшие формы чаще всего насаждаются сверху, причем, надо сказать, без особого успеха (48). Первые

серьезные попытки распространить среди российских ремесленников цеховое устройство принадлежат Петру Великому. Но несмотря на все поддерживающие акты (1721, 1785, 1799 гг.), цеха так и не утверждаются толком. Тот же Петр учиняет попытки гильдейской организации купечества, вводит городские магистраты.

Однако можно согласиться с тем. что система торговопромышленного представительства в дореволюционной России так и не сложилась. Организованные в 1828—1829 гг. по инициативе министра финансов Мануфактурный и Коммерческий Советы являются учреждениями чисто совещательными, находящимися к тому же под плотной бюрократической опекой. Закон о торговых палатах принимается только в 1917 г. уже Временным правительством. На трех состоявшихся в период 1870—1896 гг. торгово-промышленных съездах представителей интеллигенции оказывается больше, нежели самих промышленников. Отраслевые организации начинают развиваться довольно поздно. (В Москве, скажем, до 1905 г. они фактически отсутствуют, их функции выполняются Биржевым Комитетом с бессменно председательствующим H.A. Найденовым). Слабая попытка создания после 1905 г. своей промпартии не увенчивается успехом (один депутат в Думе — достижение не великое).

Старая же сословная организация здесь уже не может быть той мобилизующей силой, ибо она все менее совпадает с реальными экономическими классами. Многие торгующие уже давно не записаны в купечество. И наоборот, многие записываются в первую гильдию вовсе не из торговых соображений, но ради привилегий, предоставляемых таким членством (например, преодоление «черты оседлости», ношение особого губернского мундира).

События 1905 г. несколько всколыхнули торгово-промышленную массу, политическая активность которой заметно возросла. Но отсутствие опыта коллективного действия и свободных вырастающих «снизу» ассоциаций, политическая индифферентность и традиционный патриотизм, выраженный в поддержке существующей самодержавной власти, привычка к чисто защитным реакциям в ответ на ущемления сверху — по всем этим причинам поле политической борьбы остается за другими более активными маргинальными слоями в лице рвущихся к власти групп из числа разночинной интеллигенции.

«Чем вступать в конфронтацию с существующими институтами, традициями и силами, русские коммерсанты предпочитали маневрировать вокруг и между препятствиями, максимизируя свои возможности, повышая свой статус и уровень безопасности» (49). В этих условиях межреволю — ционная активизация, попытка осознания групповых торговопромышленных интересов сопровождаются, напротив, их расколом и фрагментацией. А усилия по внедрению в эту среду либеральных идей (кружок П.П.Рябушинского, газета «Утро России») этой фрагментации, увы, только способствуют.

При отсутствии политического представительства интересов, защитные редуты выстраивались вокруг более традиционных общностей — семейных кланов, этнических и религиозных коммун (достаточно упомянуть ту роль, которую сыграло в формировании облика предпринимателя российское старообрядчество). Что же до формирования буржуазии

как «класса—для —себя», то этот процесс если и идет, то далек от завершения.

ДВА ПОЛЮСА — ДВЕ ЖИЗНИ

Итак, чтобы понять характер среды, в которой развивается российское предпринимательство, нужно обозначить его место в социальной структуре российского общества. А социальное пространство для предпринимательства определено двумя фундаментальными структурными уровнями — сильным централизованным государством и традиционными общинно — корпоративными институтами. К числу последних относятся патриархальная семья, крестьянская община и сословный строй, помогающий увязывать два этих уровня в едином социальном порядке.

Мощные тектонические пласты государства и традиционных структур как своеобразный пресс одновременным давлением сверху и снизу вытесняют и корежат все, что попадает в середину между этими пластами. И в подобной картине мы видим схематическое объяснение того, что происходит с предпринимательством в России на протяжении чуть ли не всей ее истории. Предпринимательство естественно стремится выйти именно в среднюю позицию, освободившись от слишком тесных объятий государства или земельной общины. Но для того, чтобы оказаться жизнеспособным, оно вынужденно притягивается к основным полюсам.

Из двух разных корней произрастают два предпринимательских ствола. Один — на горе, второй — под горою. Один порождается государством, сращен с этим государством и, соответственно, обслуживает его нужды. Второй пробивается «снизу», вырастает из недр местных сообществ и обслуживает их локальные потребности. На одном полюсе оказывается область деятельности крупных хозяйственных учреждений-монополистов, поддерживаемых и регулируемых высшей властью, на другом полюсе — область «не интересных» для государства мелких, раздробленных заведений, ведомых полутрадиционными (в лучшем случае), примитивными методами.

Когда говорят о дореволюционной России, часто обращают внимание на высокую концентрацию производства и капитала в России, особенно в начале XX столетия. Есть немало разных примеров этой концентрации. Так, в 1900 г. полтора десятка фирм добывают около двух третей российской нефти. Две трети вкладов концентрируется десятком петербургских банков. В 1915 г. 5,6% крупных промышленных предприятий с численностью более 500 занятых дают работу 56,5% занятых, в то время как на 78,4% мелких предприятий с численностью менее 100 занятых работают лишь 17,8% рабочих (50). Сравнительно высока и степень концентрации управленческих функций, когда менее полутора процентов представителей крупной буржуазной элиты держат в поле своего влияния более 20% акционерного капитала начала XX в. (51). Но интересно, что эта высокая, по европейским меркам, степень концентрации производства и капитала сочетается с относительной отсталостью российского хозяйства в целом. Подобное сочетание свидетельствует, в частности, о крайне неравномерном распределении производственных ресурсов и накопленного богатства.

Еще много раньше, в XVII в. путешественников поражало изобилие крохотных лавчонок ремесленников — торговцев в Москве — эта своеобразная развитость торговли при неразвитости торгующих субъектов (52). И действительно, основная масса торговопромышленных заведений в стране носила мелкий, слабо организованный характер. В то же время, скажем, внешняя торговля была фактически полностью монополизирована крупным капиталом или непосредственно самим государством.

В середине XIX столетия более девяти десятых купцов принадлежат именно к низшей третьей гильдии, находящейся по сути на грани с мещанским сословием (53). Преуспевающая верхушка была весьма немногочисленна. К 1881 г. богатейшая и наиболее влиятельная часть купечества вместе со своими семьями составляет около 6% всех купеческих слоев (около 50—60 тыс. человек) (54). Причем, концентрируются они в основном в центре, в первую очередь, в Москве.

Можно сказать, что в целом хозяйство России на протяжении веков складывается из двух относительно самостоятельных секторов. Первый сектор связан с крупным производством и крупным торговым капиталом, при неплохом (иногда наилучшим по западным меркам) техническом оснащении, работавшим на нужды и потребности государства и попросту на «госзаказ». Здесь мы встречаем представителей родовой аристократии и богатейшего купечества, сращенных с группами чиновников государственного аппарата (а личная уния чиновничества и управителей крупнейших частных предприятий и банков достаточно высока и до 1884 г. вообще складывается открыто (55). К союзу подключаются и отдельные представители иностранного капитала, которые сумели завоевать благорасположение российских властей. Все вместе не без успеха стремятся к монополизации ключевых производств, сферы внешней торговли, льготных государственных кредитов. И, в конечном счете, вплотную смыкаются с широкими сферами собственно казенного производства.

Второй сектор, напротив, остается на «почвенном» уровне и работает на удовлетворение местных потребностей основной массы населения. Мелкие размеры заведений, рутинная техника, бедность и необразованность исполнителей, слабое развитие кооперативных связей и недоступность кредита не оставляют большинству фактически никаких шансов на то, чтобы выбиться наверх (а часто нет и такового стремления).

Двукорневая система российского хозяйства конституируется в самом начале индустриального развития — в XVIII столетии. Когда с одной стороны возникают крупные фабрики, опирающиеся на непосредственную поддержку государства и на использование принудительного труда. А рядом с крестьянским хозяйством и в недрах этого хозяйства вырастают самостийные производства без всякого крепостного труда. Причем, различия касаются не только размеров и способов производства, но и самих производственных отраслей.

«Наша фабричная промышленность… имела, так сказать, два корня: с одной стороны, она была вызвана правительством для удовлетворения нужд государства, а с другой — она постепенно развилась в народной среде, удовлетворяя потребностям широких классов населения. Фабрики, возникшие под непосредственным влиянием государства, основались на принудительном труде. При их устройстве владельцы нередко получали

значительные пособия от казны: постройки, земли и рабочие руки. Так как фабрики этого рода не имели непосредственной связи с мелкою крестьянскою промышленностью, а устраивались крупными капиталистами — купцами и дворянами, то естественно что и размеры их были крупные. Такой характер имели старинные фабрики XVIII в. — суконные, писчебумажные, железные, отчасти полотняные…

Напротив, ситцевое, бумаготкацкое, канатное и кожевенное производства развивались при совершенно иных условиях. Эти отрасли промышленности работали не на государство, а на народную массу. Они непосредственно сливались с крестьянскою промышленностью; производство же на фабриках этого рода было более мелким, дворянство их почти не устраивало, и по этой причине они не пользовались крепостным трудом» (56). (Мы привели столь длинную выдержку из текста «Русской фабрики», считая эти наблюдения чрезвычайно важными).

В пределах каждого сектора складывается своя, и весьма отличная, хозяйственная среда. Огосударствленный и окологосударственный капитал более знаком с политической борьбой за влияние, нежели с рыночной конкуренцией, сдвигая ее на более низкие уровни. Политический капитал обращается против «диких» предпринимателей, на подавление потенциальных конкурентов.

И наоборот, экономическая нестабильность и сезонные колебания продаж, налоговый пресс и произвол местных властей остаются уделом нижних более массовых слоев предпринимателей, занятых более проблемами собственного выживания. При этом на действительно «почвенном» уровне эти проблемы по малости своей особо не обостряются (если только не возникает каких-то массовых катаклизмов в виде очередного неурожайного года).

Все же, что оказывается в середине между основными полюсами, сталкивается с большими затруднениями, ибо бороться с крупной монополией столь же трудно, как и с распыленными кустарями и лавочниками. И упоминавшееся дробление фабрик в 1840-е и 1870-е гг. было, в том числе, реакцией на неспособность конкурировать, отступление на такие позиции с точки зрения размеров дела и его доходности, которые крупный капитал уже не могут заинтересовать всерьез (57).

Мелкие выживают за счет того, что не представляют угрозы для крупного капитала. Косят высокую траву. Мелочь же — не опасна (да и скосить ее куда труднее). Кроме того, у мелких производителей и торговцев остается своя незаполняемая крупным капиталом ниша они выполняют функцию самообеспечения массовых нижних слоев. В этих условиях крупному же капиталу прямая экспроприация мелких производителей выгодна далеко не всегда Он скорее склонен захватить их в оптовые заготовительные и сбытовые сети.

С этой двуполюсной социально-экономической структурой Россия и входит в свой советский период.

«ТЕНИ ИСЧЕЗАЮТ В ПОЛДЕНЬ”,

ИЛИ ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ В СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД

История далекая помогает понять историю близкую. Помогает объяснить хоть как-то тот резкий скачок в царство принуждения, осуществленный в период советской власти, причем, объяснить не в одних только терминах «разрушения» и «уничтожения».

Большевизм делает свою попытку радикального решения проблемы двуполюсного развития путем предотвращения зачинающегося брожения в центре. В конечном счете, это попытка не разрушения, но напротив, сохранения, консервации основных осей социальной структуры при массовых изменениях в социальном составе наполняющих эту структуру групп, перемещениях и физическом исчезновении целых слоев. Как ни странно, это попытка радикального восстановления прежних устоев. (Может показаться спорным, но всякая революция в сущности есть радикальный, скачкообразный возврат к прошлым порядкам при видимой резкой смене исторических фигур).

Подъем «старого» предпринимательства при новой экономической политике был последним всплеском уходящих сил, представленных во многом прежними собственниками дореволюционного закала. Нарастающее давление «революционного» пресса с середины 1920-х гг. приводит к тому, что сначала крупный и средний капитал перетекает в более мелкие формы, а затем и мелкие капиталы выдавливаются, частью скрываясь в спасительной «тени». Чтобы выжить в столкновении с превосходящей грубой силою, капиталы прижимаются к почве и вовсе уходят в подпочвенные слои (58). А в этот же самый период создаются крупные объединения в виде трестов и синдикатов, формирующиеся, между прочим, на базе дореволюционных капиталистических монополий (59). Наконец, происходит несомненная экономическая и, во многом, физическая (террор, эмиграция) ликвидация сколь-либо активных прежде торговопромышленных слоев.

Но можно ли согласиться с мнением, что «предпринимательство в России замещалось регулированием на протяжении всей ее тысячелетней экономической истории, а в последние пять десятилетий (написано в 1978 г. — В.Р.) регулирование и вовсе вытеснило предпринимательство»? (60) И что Россия (СССР) превратилась в «хозяйство без предпринимателя»? (61) В этом есть доля печальной истины. Но индустриальное общество все же немыслимо без предпринимательской функции, как немыслимо оно без экономического роста. И необходимость свершения предпринимательского подвига никуда не исчезает. Просто лица героев искажаются до неузнаваемости.

В результате в экономике советского типа возникает несколько по-своему колоритных типов, берущих на себя предпринимательскую функцию, а именно:

а) «чиновники», разделяющиеся на «экспериментаторов» и «вынужденных инноваторов»;

б) » теневики»;

в) » частники».

РАДАЕВ В.В.

Два корня российского предпринимательства:

Основная масса субъектов, реально исполняющих предпринимательскую функцию в советский период, относится нами к «чиновникам» — ибо находятся они в числе директоров и специалистов государственных предприятий. Среди них весьма немногие относятся к категории «экспериментаторов», которые с санкции политических и административно-хозяйственных органов, при личном благоволении многочисленного начальства осуществляют какие-то более или менее решительные нововведения. Попытка оформить оргинновацию как «эксперимент» — этот первый «предпринимательский» акт — в случае удачи сулит поддержку, и отнюдь не только моральную.

Конечно, мотивы и «экспериментаторов», и их опекунов оказываются весьма специфическими, а порою и вовсе не хозяйственными. Иногда дело кончается созданием очередной «потемкинской деревни», на фоне которой развешиваются желанные награды и устраивается ускоренная пересадка отличившихся в новые, более комфортабельные кресла. Но делаются также и многие дела, весьма полезные не для одних только устроителей. Блестящий офтальмолог и не менее яркий предприниматель С. Федоров — как раз и есть пример раннеперестроечного

«экспериментатора», коему дозволено было (в порядке исключения) разводить свои организационные новации. Другим примером из этого ряда служит деятельность М.Бочарова, пробивавшего «переход предприятий на аренду» и создание «народных предприятий».

Итак, «экспериментатор» — это предприниматель, добившийся

исключительного разрешения свыше на особый вид хозяйственной активности, предприниматель, за которым, после окончательной легитимации его действий, тянется неровный строй имитаторов.

Разумеется, большинство о такой доле не может и мечтать. Да, возможно, и не желает никаких особых перемен. Ибо это всегда лишние хлопоты с не очень ясным исходом (и явным риском, хотя и не экономическим). Но дело в том, что спуская свои планы, хронически не обеспеченные материальными и людскими ресурсами, партийно — административное руководство заставляет директоров и ведущих специалистов всячески изворачиваться, изменяя организационно — технические структуры на вверенных предприятиях, делая это не формально, так сказать, не меняя красок на фасаде здания. (Торговаться за план да за ресурсы можно и нужно было, но снять все проблемы одними только торгами вряд ли возможно).

В результате смотришь, здесь и там «чиновник» обращается в «вынужденного предпринимателя» (62). Если «экспериментатор» — отдаленное подобие предпринимательства шумпетерианского стиля, то «вынужденный предприниматель» столь же отдаленно походит на мар — шалловский тип субъекта, пытающегося восстановить нарушенное равновесие на рынках. Уж чем-чем, а работой по восстановлению в принципе не восстанавливаемого равновесия в виде «затыкания дыр» и ликвидации «прорывов в дефиците» советский директор обеспечен до гробовой доски. И вынужден принимать, в том числе, и решения предпринимательского свойства.

«Могучее государство», естественно, отбрасывает длинную «тень». И в этой «тени», незаметно для досужих глаз, идет своя предпринима-

тельская работа. Деятельность «теневика» (речь не о выносе на продажу болванки с «родного завода», но, скажем, об организации «левого» производства из «сэкономленного» материала) обладает всеми необходимыми чертами предпринимательства. При этом она многими нитями связана с госсектором, косвенно и напрямую зависит от него. Но все же в определенном смысле «теневик» становится одним из предтеч нового негосударственного предпринимательства перестроечного периода. Фигура «теневика» носит мистический оттенок. Этот вид предпринимательства принимается как конкретная социальная данность, коей угрожают честным гражданам на заре перестройки, хотя параметры ее фактически никому не известны.

Остается «почвенный» слой предпринимательства — так называемые «частники». В основном это мелкие изготовители и торговцы, подкармливающиеся плодами личного подсобного хозяйства или полулегальной «индивидуальной трудовой» деятельности. Заполнение прилавков немногочисленных «колхозных» рынков, частный извоз с оглядкой на милиционера, чудом сохранившаяся частная стоматологическая практика — все эти и многие другие формы самостоятельной занятости — наиболее массовые, но и самые незначительные по организационным масштабам, — которые предпринимательством можно обозвать с большой условностью и натяжкой, находятся «на свету», но держатся в строгой узде полузаконности.

Итак, советская эпоха открывает галерею своих собственных портретов. Но все же изображенные на них фигуры — довольно бледные тени предпринимателей. Они скорее выполняют необходимую для любого современного хозяйства инновационную функцию, нежели закрепляют за собой предпринимательскую роль, остающуюся для них чем-то отчужденным, внешним, случайным.

И, конечно, поддерживать вакуум между государственной махиной и махиной народной массы сколь угодно долго нельзя, даже если заполнять пустоту эрзацами предпринимательской активности, и вот с конца 1980-х гг. перестроечные ножницы начали перекраивать хозяйственные полотна, подготавливая одеяния для новых актеров. Рядом с постаревшей хозяйственно—политической номенклатурой появляются дерзкие «самозванцы», претендующие на свое место на сцене, поджимающие вчерашних директоров и секретарей, спешно обзаводящихся частными хозяйствами. И все же… Хотя пьеса вроде пишется новая, и частью сменились действующие лица и исполнители, но рука невидимого автора кажется знакомой. И вот на столе лежит нехитрый и уже вовсю репетируемый сценарий:

Государственные структуры во многом сохраняют (формально или реально) свои ведущие роли. К ним начинают примыкать (или, точнее, от них отпочковываться) «дублеры» — наиболее «удачливые», «ушедшие в свободное плавание» образования, созданные, как правило, на доброй капитальной основе из государственных ресурсов и старых административных и политических связей. Да еще наследующие нередко былое монопольное положение, позволяющее, в свою очередь, быстро набирать обороты. Можно поверить, что большинство этих концернов, ассоциаций и иже с ними будут пребывать «наверху» и жить относительно безбедно.

«Внизу» же пребывает формально независимый мелкий и средний бизнес, притесняемый чиновником и придавленный налогом, дозволяющими ему, жалуясь на жизнь, перебиваться из вчерашнего дня в сегодняшний. Он плохо осведомлен о том, что о нем заботятся разного рода фонды поддержки предпринимательства, попутно приторговывая компьютерами и разными необходимыми в быту мелочами.

Но, впрочем, нынешняя ситуация заслуживает особого внимания, отдельных работ и, благо, может изучаться непосредственно, эмпирически.

ЧТО МОЖНО РАЗГЛЯДЕТЬ НА СТАРЫХ ПОРТРЕТАХ (ЗАКЛЮЧЕНИЕ)

Подведем предварительные итоги. Вопрос о том, отвечают ли предпринимательские наклонности российскому духу, в постановке своей ложен, ибо пытается выхватить предпринимательство из конкретного исторического контекста. Конечно, предпринимательство шумпетерианского типа в российских исторических условиях не может не быть довольно ограниченным, если не сказать больше. Но кто сказал, что концепция И.Шумпетера универсальна для всех времен и народов?

Если, говоря о специфике предпринимательства в России, утверждать, что оно развивалось благодаря непосредственной или косвенной поддержке государства, то, в зависимости от поставленного акцента это будет либо банальностью (государство из экономики нигде и никогда не устранялось), либо неадекватным описанием. Важнее было бы сказать, что различия между социальными группами предпринимателей можно проводить по степени их близости и характеру взаимоотношений с государством.

Предприниматель оказывается либо подле государства, либо даже попросту государственным служащим. Это не означает, кстати, что предпринимательство здесь — набор чисто «бюрократических» операций. Напротив, если присмотреться, «бюрократизма» (разумеется, в небытовом смысле) с его процедурами формальной рационализации оказывается не так уж много. От предпринимателя ожидается не «формальная», но «субстантивная» рациональность, реализуемая в живом взаимодействии хозяйствующих субъектов, в постоянном переутверждении их взаимных властных отношений.

Подойдя с зеркалом западных социологических теорий, придется заключить, что рационализированная сфера деятельности российских предпринимателей довольно узка и, вдобавок, подвижна, плохо закрепляется институционально. Предпринимательская активность вырастает как внеправовое и во многом неорганизационное нормотворчество. То есть как инновации, не санкционированные формальным образом и часто проводимые в рамках прежних организационных (в том числе, и государственных) структур.

Нестабильность и отсутствие гарантий повышают его приверженность торговле и взиманию процентов, т.е. тому, что не связывает капитал надолго. А отсутствие четких правовых рамок постоянно искушает, повышая склонность к разного рода спекуляциям. Впрочем, поддаться этим искушениям — значит, понизить свой социальный статус. Посредничество

куда более выгодно, но менее престижно, и настоящим Делом считается с натяжкой. Покинуть же «зону риска» в случае крупного успеха — совершенно нормальный и естественный ход. Движения предпринимателей дерганы, порывисты, действия их не отягощены тщательной подготовкой и пониманием собственной стратегии. Они то стремятся прорвать структурную оболочку, то приспосабливаются, повторяя изгибы замысловатых натянутых форм.

Конечно, нарисованные нами обрывочные исторические линии не дают нам российского предпринимательского духа содержательно, не дают полного портрета. Но, по крайней мере, сколачивают рамку для такого портрета и набрасывают первый эскиз. И что же мы видим на этом эскизе? На переднем плане возникает модернизированный («по последнему слову») деловитый облик предпринимательской элиты, сохраняющей в глубине, вольно или невольно, прежнюю традиционность и консерватизм взглядов на бизнес, политику и жизненные устои — то, что роднит его с заполняющей задний план основной предпринимательской массой.

Мы видим прилепленность к государству тех, кто покрупнее, да посильнее, и завязанность на традиционные общности — тех, кто помельче. Замечаем, что самые крупные предприниматели работают на «стратегические интересы государства» (читай: «на войну»). Они сокрыты щитом государственных привилегий и льгот и слабо ведают что-либо о тяготах экономической конкуренции. Мелкие же предприниматели в основной своей части — маргиналы, необладающие специальным профессиональным знанием, не защищенные ни правом, ни специальными организациями, ни силой общественного мнения. Не находя защиты у государства, они вынуждены искать ее в традиционных общностях «негражданского» типа. И эта воспроизводящаяся двуполюсность образует гибкий каркас предпринимательских структур, способный пережить многие политические и хозяйственные режим.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Ключевский В.О. О русской истории. М., 1993. С. 51.

2. Бродель Ф. Время мира: Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. Том 3. М., 1992, С. 456-457.

3. Лященко П.И. История народного хозяйства СССР. Том 1: Докапиталистические формации. Изд. 3-е. М., 1952. С. 395.

4. Blackwell W.L. The Beginnings of Russian Industrialization, 1800-1860,

Princeton, New Jersey, 1968. С 22.

5. Туган—Барановский М. И. Русская фабрика: Историческое развитие русской фабрики в XIX веке. Изд. 7-е. М., 1938. С. 51, 63.

6. Шацилло К. Казенная промышленность царской России // Свободная мысль. 1992. N 2. С. 36.

7. Blackwell W.L. Op.cit. P.20.

8. Ibid. P. 169.

9. Ключевский В.О. Краткое пособие по русской истории. М., 1992. С. 131.

10. Радаев В. Хозяйственная система России: Откуда приходит вызов //

Россия-2010. 1993. N 1. С. 34-37.

11. Лященко П.И. История народного хозяйства СССР. Том 2: Капитализм.

Изд. 3-е. М., 1952. С. 205, 578; Roosa R.A. Russian Industrialists During World War I /G.Guroff, F.V.Carstensen (eds.). Entrepreneurship In Imperial Russia and the Soviet Union. Princeton. New Jersey., 1983. P. 162.

12. Шацилло К. Указ. раб. С. 36.

13. Лященко П.И. Указ. раб. Т. 2. С. 390.

14. Туган—Барановский М.И. Указ. раб. С. 35.

15. Россия // Энциклопедический словарь. Изд. Ф. А. Брокгауза и И.А.Ефрона. СПб., 1991. С. 277.

16. Лященко П.И. Указ. раб. Т. 1. С. 314, 414.

17. Blackwell W.L Op.cit. P. 23.

18. Гавлин МЛ. Из истории российского предпринимательства: династия Кокоревых. М., 1991. С. 11, 14.

19. Родионов В. Причуды судьбы: Жизнь и дело Василия Варгина // Былое.

1993. N 5. С.5. •

20. Туган—Барановский М.И. Указ, раб. С. 7, 16.

21. Blackwell W.L. Op.cit. P. 26; см. также: Р. 27, 175.

22. Лященко П.И. Указ. раб. Т. 1. С. 411.

23. Туган—Барановский М.И. Указ. раб. С. 77.

24. Там же, С. 48, 65, 403.

25. О российских крепостных предпринимателях см., например: Rosovsky H.

The Serf Entrepreneur in Russia // Explorations in Entrepreneurial History. Vol.

VI, 1954. N 4. P. 207-233.

26. Owen T.C. Capitalism and Politics in Russia: A Social History of the Moscow Merchants, 1855-1905. Cambridge, 1981. P. 2, 146.

27. Цитируется по: Черников Г.П. Предприниматель — кто он? Из опыта российского и зарубежного предпринимательства. М., 1992. С. 91.

28. Owen T.C. Op.cit. Р. 12.

29. Петров Ю. Предприниматели и российское общество в начале XX века // Свободная мысль. 1992. N 17. С. 42.

30. Этот разрыв предпринимателей с основной массой крестьянства отмечает, например, А.Гершенкрон. (Gershenkron A. Social Attitudes, Entrepreneurship, and Economic Development // Explorations in Entrepreneurial History. Vol. MI, 1954. N 1. P. 6-7).

31. Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1991. С. 41.

32. Clowes E.W., Kassow S.D., West J.L. (eds). Between Tsar and People:

Educated Society and the Quest for Public Identity in Late Imperial Russia.

Princeton, New Jersey, 1991. P. 28; Owen T.C. Op.cit. P. 20.

33. Бурышкин П.А. Указ. раб. С. 69.

34. Owen T.C. Op.cit. P. 5.

35. Бурышкин П.А. Указ. раб. С. 249.

36. Дубенцов Б.Б. Высшее чиновничество России в конце XIX начале XX века // Корягин А.П. (отв. ред.). Крупные аграрии и промышленная буржуазия России и Германии в конце XIX — начале XX века. М., 1988. С.

58-59.

37. Бурышкин ПА. Указ. раб. С. 201.

38. West J.L. The Riabushinsky Circle: Burzhuaziia and Obshchestvennost’ in Late Imperial Russia // Clowes E.W. et al (eds). Between Tsar and People:

Educated Society and the Quest for Public Identity in Late Imperial Russia. P.

46.

39. Ахиезер Ф.С. Россия как большое общество // Вопросы философии.

1993, N 1. С. 3-19.

40. Rieber A.J. The Sedimentary Society // Clowes E.W. et al (eds). Between Tsar and People: Educated Society and the Quest for Public Identity in Late Imperial Russia. P. 343-366.

41. Россия //Энциклопедический словарь. Изд. Ф.А.Брокгауза и И.АЕфрона. С. 324.

42 Там же. С. 337.

43. Подробнее см.: Бовыкин В.И. Формирование финансового капитала в России: Конец XIX века — 1908 г. М., 1984.

44. Blackwell W.L. Op.cit. P. 93; Owen T.C. Op.cit. P. 55.

45. Бурышкин П.А. Указ. раб. С. 79-80.

46. Боханов А.Н. Предпринимательская элита России в начале XX века. //

Корягин А. П. (отв. ред.). Крупные аграрии и промышленная буржуазия России и Германии в конце XIX — начале XX века. С. 31.

47. Лященко П.И. Указ. раб. Т. 2. С. 355-359.

48. Brutzkus В. The Historical Peculiarities of the Social and Economic Development of Russia // Bendix R., Lipset S.M. (eds). Class, Status and Power.

2-d ed. L., 1967. P. 130.

49. Baron S.H. Entrepreneurs and Entrepreneurship in Sixteenth/Seventeenth Century in Russia // G.Guroff, F.V.Carstensen (eds.) Entrepreneurship In Imperial Russia and the Soviet Union. Princeton. New Jersey., 1983. P. 51.

50. Лященко П.И Указ. раб. Т. 2. С. 145, 341, 359, 365, 653

51. Боханов А.Н. Указ. раб. С. 29-30.

52. Бродель Ф. Указ. раб. С. 465.

53. Blackwell W.L. Op.cit. P. 102.

54. Owen T.C. Op.cit. P. 146.

55. Дубенцов Б.Б. Указ. раб. С. 52.

56. Туган—Барановский М.М. Указ. раб. С. 74.

57. Там же, С. 386-387.

58. Быстрова И. Частник позднего НЭПа // Былое, 1993, N 4, С. 13.

59. Шацилло К. Указ. раб. С. 47.

60. KaserМ.С. Russian Entrepreneurship // Mathias P., Postan M.M. (eds). The Cambridge Economic History of Europe. Cambridge University Press. 1978. Vol.

YII. P. 416.

61. Гинс Г.К. Предприниматель. М., 1992. С. 119.

62. Пример использования понятия «предпринимательство поневоле» см., например: Автономов B.C. Предпринимательская функция в экономической системе. М. 1990. С. 42.

180

Савва Морозов, Савва Мамонтов, Павел Третьяков, Мария Тенишева, Алексей Бахрушин.

В середине XIX — начале XX века меценаты открывали музеи и театры, возрождали старинные ремесла и народные промыслы. Их имения превращались в культурные центры, куда съезжались известные художники, актеры, режиссеры, писатели. Здесь при поддержке благотворителей они создавали свои знаменитые картины, писали романы, разрабатывали проекты зданий. Вспоминаем самых щедрых меценатов, которые повлияли на развитие русской культуры.

Павел Третьяков (1832–1898)

Илья Репин. Портрет Павла Третьякова. 1883. Государственная Третьяковская галерея

Николай Шильдер. Искушение. Год неизвестен. Государственная Третьяковская галерея

Василий Худяков. Стычка с финляндскими контрабандистами. 1853. Государственная Третьяковская галерея

Свою первую коллекцию купец Павел Третьяков начал собирать еще в детстве: он покупал гравюры и литографии в небольших лавках на рынке. Благотворитель организовал приют для вдов и сирот неимущих художников и поддерживал многих живописцев, покупая и заказывая у них картины. Всерьез о собственной галерее искусств меценат задумался в 20 лет, после посещения петербургского Эрмитажа. Картины «Искушение» Николая Шильдера и «Стычка с финляндскими контрабандистами» Василия Худякова положили начало собранию русской живописи Павла Третьякова.

Уже через 11 лет после приобретения первых полотен в галерее купца было более тысячи картин, почти пять сотен рисунков и десять скульптур. К 40 годам его коллекция стала настолько обширной, в том числе и благодаря собранию брата, Сергея Третьякова, что коллекционер решил построить для него отдельное здание. Тогда же он передал ее в дар родному городу — Москве. Сегодня в Третьяковской галерее находится одна из самых крупных в мире коллекций русского изобразительного искусства.

Савва Мамонтов (1841–1918)

Илья Репин. Портрет Саввы Мамонтова. 1880. Государственный театральный музей имени Бахрушина

Государственный историко-художественный и литературный музей-заповедник «Абрамцево». Фотография: aquauna.ru

Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Фотография: mkrf.ru

Крупный железнодорожный промышленник Савва Мамонтов всерьез увлекался искусством: он сам неплохо лепил, писал пьесы и ставил их в своем подмосковном имении, профессионально пел басом и даже дебютировал в Миланской опере. Его усадьба Абрамцево стала центром культурной жизни России в 1870–90-х годах. Здесь собирался так называемый мамонтовский кружок, куда входили известные русские художники, театральные режиссеры, музыканты, скульпторы и архитекторы.

При поддержке Саввы Мамонтова были созданы мастерские, где художники возрождали забытые традиции народных промыслов и ремесел. На свои средства меценат основал первую в России частную оперу и помог создать Музей изящных искусств (сегодня — Государственный музей изобразительных искусств имени Пушкина).

Савва Морозов (1862–1905)

Савва Морозов. Фотография: epochtimes.ru

Савва Морозов у здания Московского Художественного театра имени Чехова. Фотография: moiarussia.ru

Здание Московского Художественного театра имени Чехова. Фотография: северная-линия.рф

Савва Морозов принадлежал поколению «новых» московских купцов. В отличие от отца и деда, родоначальников семейного бизнеса, молодой предприниматель получил прекрасное европейское образование и имел художественный вкус. Он дружил с людьми искусства, поддерживал их и помогал в разных, не только творческих начинаниях. Вместе с Максимом Горьким он проводил для детей с городских окраин рождественскую елку, а Антону Чехову нашел дачу в Подмосковье, когда болезнь писателя обострилась.

Читайте также:

Савва Морозов был поклонником Московского художественного театра и жертвовал немалые средства на его развитие. Для театра Морозов купил особняк и обустроил его по последнему слову театральной техники: здесь впервые в России появилось осветительное оборудование. Станиславский писал, обращаясь к Морозову: «Я радуюсь, что русский театр нашел своего Морозова подобно тому, как художество дождалось своего Третьякова».

Алексей Бахрушин (1865–1929)

Алексей Бахрушин. Фотография: okipr.ru

Карл Гиппиус. Дом А.А. Бахрушина. 1896. Государственный центральный театральный музей имени А. А. Бахрушина

Передача музея в ведение Российской Императорской Академии наук. 25 ноября 1913 г. На фото: А.А. и В.В. Бахрушины, Кира и Юрий Бахрушины, М.Н. Ермолова, А.А. Яблочкина, И.А. Бунин, К.С. Станиславский, Вл. И. Немирович-Данченко…Фотография: gctm.ru

Купца Алексея Бахрушина называли в Москве «профессиональным благотворителем». Вместе с двумя братьями он строил церкви и больницы, школы и приюты. Бахрушин поддерживал развитие профессионального и любительского театра: он помог антрепренеру Федору Коршу создать свой театр и построил для рабочих народный дом со сценой, где любительская труппа представляла свои спектакли. Именно увлечение театром стало делом всей его жизни. Меценат собирал редкие фотографии и личные вещи артистов, старинные музыкальные инструменты, сценические костюмы — все, что было связано с историей русского театра.

Позже на основе своей коллекции купец создал в Москве Театральный музей, который существует и сегодня. Здесь по-прежнему собирают все, что связано с этим искусством. И так же как раньше, актеры, режиссеры и художники приносят в дар музею новые экспонаты.

Мария Тенишева (1858–1928)

Соколов Александр. Портрет Марии Тенишевой. 1898. Государственный Исторический музей

Музей «Русская старина» княгини Тенишевой в Смоленске. Дореволюционная открытка. Фотография: russkiymir.ru

Академия художеств. Фотография: artsacademy.ru

Княгиня Мария Тенишева вела активную просветительскую деятельность. При Брянском рельсопрокатном заводе, которым руководил ее муж, она открыла ремесленные училища для детей рабочих, вечерние курсы и клуб. В своем имении в Талашкино княгиня создала бесплатную художественную студию, где молодые люди готовились к поступлению в петербургскую Академию художеств. Здесь же она открыла мастерские, где народные умельцы возрождали традиционные ремесла. Вместе с деревенскими мастерами трудились представители художественной элиты: обжигали керамику тут под руководством Михаила Врубеля, вышивали узоры для костюмов по эскизам Валентина Серова и Константина Коровина.

Мария Тенишева собирала предметы народного творчества и произведения известных мастеров. В ее коллекцию вошли национальные костюмы, украшенные смоленскими вышивальщицами, посуда, расписанная в традиционных техниках, русские музыкальные инструменты, декорированные знаменитыми художниками. Позже это собрание стало основой музея «Русская старина» в Смоленске. Сейчас оно хранится в Смоленском музее изобразительных и прикладных искусств имени Коненкова.

Автор: Снежана Мартынова

сочинение на тему выдающиеся предприниматели россии 18 19 века и сочинение на тему купцы и

1) России всегда было нелегко вести бизнес, но истории успеха всё равно случались. Иногда бывшие крепостные превращались в магнатов благодаря своему упорству и предпринимательской жилке. «Секрет» рассказывает о пяти предпринимателях времён Российской империи, которым удалось построить крупный бизнес.
2)
  А.Н. Островский известен в русской литературе как драматург, впервые выведший на сцену купечество. Выросший в Замоскворечье – традиционном месте жительства купцов, досконально знающий их образ жизни и мысли, Островский на примере жизни русского купечества раскрыл многие проблемы, актуальные для современной ему России. 
    Можно сказать, что Островскому выпало жить в нескольких эпохах. Он застал и время патриархального быта, и время европеизации России, установления в стране капитализма. 
    В пьесе «Гроза» драматург рисует патриархальное купечество, чей образ жизни был определен веками. Действие пьесы происходит в провинциальном волжском городе Калинове. В этом маленьком городке всеми делами заправляют купцы – Савел Прокофьевич Дикой и его кума Марфа Игнатьева Кабанова, за свой нрав прозванная Кабанихой. 
    Кулигин, самый «просвещенный» человек Калинова, называет этих людей «самодурами». И действительно, Дикой и Кабаниха творят то, что хотят. Это касается как дел в городе, где они являются «головами», так и их семей. Сам Дикой говорит, что у него «сердце такое»: когда речь заходит о деньгах, «всю нутренную вот разжигает, да и только; ну, и в те поры ни за что обругаю человека». Герой осознает, что поступает неправильно, но ничего, по его словам, сделать с собой не может. 
    Почему Дикой, нрав которого подчеркивает и его «говорящая» фамилия, не может держать себя в руках? Островский уверен, что во многом из-за своей безнаказанности, ведь никто в городе не может прекословить этому купцу, в Калинове он один из самых влиятельных горожан. 
    То же самое происходит и в семье Дикого – «война», по его словам. Кабаниха резко замечает, что все могущество Дикого немного стоит, потому что воюет он «всю жизнь с бабами». Савел Прокофьич признает это, но требует, чтобы «бабы» подчинялись ему. Не может же, в самом деле, все происходить наоборот! 
    Но мы видим, что Дикой кажется грозным только слабым людям. Вот Кабаниха нисколько не боится своего кума. Она резко обрывает его: «Ну, ты не очень горло-то распускай! Ты найди подешевле меня! А я тебе дорога!» И действительно, Дикой уважает Марфу Игнатьевну, прислушивается к ее мнению: «Ты только одна во всем городе умеешь меня разговорить». 
    Таким образом, самым сильным и могущественным человеком в Калинове является именно Кабаниха. В пьесе этому образу уделяется очень большое внимание, она становится главным оппонентом Катерины Кабановой, ее «противником». 
    С чем же связана такая сила Кабанихи? С ее личностными качествами – внутренней мощью, уверенностью, напором? Конечно, да. Но главной силой Марфы Игнатьевны, на мой взгляд, является то, что она хранительница опыта предков, традиций Домостроя. То, что за ее плечами находится вековая мудрость, жизненная опора многих поколений, делает героиню уверенной в своей правоте, «непробиваемой», категоричной. 
    Она уверена, что жить правильно – это жить в одобрении других людей. Неважно, что происходит в твоей душе и твоей семье на самом деле, неважны истинные чувства и мысли. Главное, чтобы внешне, формально, все было правильно, по «уставу». И ради своих убеждений Марфа Игнатьевна пойдет на все – она готова сломать и уничтожить даже самых дорогих и близких ей людей. 
    Противостояние этой героини и ее морали кардинально другой жизненной философии, представленной Катериной, приводят к трагедии — невестка Кабанихи заканчивает жизнь самоубийством. Это значит, что патриархальные взгляды Домостроя пока одерживают победу, считаясь нормой в среде русского купечества. 
    Пьеса «Бесприданница» рисует русских купцов в другую эпоху – установления в России капитализма. Островский показывает, что в стране очень сильными стали веяния Запада. В русскую традиционную культуру приходят взгляды, характерные для западного человека. Прежде всего, это власть материального над духовным. Если при патриархате была важна семья, традиции, соборность, то теперь на первое место ставится личный успех, эгоистические наслаждения, которые человек может купить за деньги. 
    В «Бесприданнице» мы видим купца совершенно новой формации – Василия Данилыча Вожеватова. Автор так характеризует его: «очень молодой человек, один из представителей богатой торговой фирмы; по костюму европеец». 
    Вожеватов получил, по моде, хорошее образование, он живет, следуя законам «нового времени». Чувства не интересуют этого героя. Он считает, что все можно купить. Поэтому, когда Лариса Огудалова просит у «друга детства» сочувствия, он не может ничем помочь девушке –Вожеватов просто не знает, как это делается. Больше того, прельстясь красотой Ларисы, самоуверенный и лощеный Василий Данилыч торгует ее, словно вещь, у другого купца – Кнурова.
   

Развитие предпринимательства в России | Информационное агентство «Грозный-Информ»

30.03.2015 18:14

Формирование основных видов российского предпринимательства и оценка роли в развитии рыночной экономики в России хорошо исследовано в учебном пособии для студентов «История предпринимательства в России».

По мнению авторов, предпринимательство известно с глубокой древности, хотя как самостоятельное понятие (экономическая категория) оно было вычленено лишь в XVII веке, когда мировое хозяйство вступало в индустриальную эпоху. В этот период начинается особое бурное развитие предпринимательства.

Огромное значение для этой исторической миссии имели условия развития предпринимательской деятельности, которые в России на протяжении веков были весьма неоднозначны. Это определялось рядом природно-географических и исторических факторов.

Россия, особенно ядро ее исторической территории с ХIV в. – Северо-Восточная Русь, обширная северная страна с малоплодородными почвами, суровым климатом (долгая зима, короткое лето, короткий вегетационный период). В связи с этим производительность труда росла крайне медленно, что сдерживало рост прибавочного продукта, а следовательно – развитие предпринимательства. Кроме того, это способствовало долговременному сохранению общинного, т. е. коллективного землепользования, что также являлось сдерживающим фактором для развития предпринимательства.

Россия в течение веков развивалась вглубь евразийского континента, находилась вдали от теплых коммуникаций древней и средневековой торговли, на чем основывалось процветание многих городов и целых стран Южной и Западной Европы.

Внутренние коммуникации страны были чрезмерно растянуты, ее огромные пространства из-за густых лесов, болот были труднопроходимы. Российское государство изначально складывалось на обширной территории, которое подвергалось нападениям с разных сторон, достаточно сказать о весьма непростых отношениях с кочевниками евразийских степей.

Крепостное право, как крайняя степень несвободы, оказывало влияние на многие стороны жизни общества, сковывая и ограничивая энергию многих потенциальных капиталистов. Государственный гнет и крепостное право способствовали бедности значительной части населения, отсюда, крайняя узость рынка – также весьма неблагоприятный фактор для развития предпринимательства.

Геополитический фактор – огромные территории и практически неограниченные природные ресурсы – также играли неоднозначную роль. Все это обусловливало экстенсивный путь ведения хозяйства и не способствовало созданию излишков товаров для обмена (т. е. можно было брать у природы ее богатства: сначала пушнину, мед, пеньку, а затем – аналогично – нефть и газ). Своеобразную роль в развитии предпринимательства сыграла православная церковь: ее каноны не поощряли активность, стремление выделиться из общей массы, без чего немыслимо предпринимательство. Православие осуждало все это как «гордыню», а на первый план выдвигало аскетизм, молитву и повиновение. Аналогом служит ситуация в период раннего христианства, когда всячески порицалось стремление к богатству. Поэтому православные страны (не только Россия) так долго сопротивлялись распространению рыночного хозяйства и соответствующих ему отношений. Центрами торговли и предпринимательства в средневековой России, как и повсюду, были города. Но русские города находились в сильной зависимости от княжеской и боярской власти, а затем царской и императорской бюрократии.

В силу ряда причин внутреннего социально-экономического развития в политической жизни России доминировали именно землевладельцы. Именно их интересы государство учитывало в первую очередь. В XVIII веке некоторые из землевладельцев стали заниматься предпринимательской деятельностью, но при этом они использовали связи с казной, а еще чаще опирались на даровой труд крепостных крестьян. Так возникали своеобразные крепостнические предприятия (мануфактуры или барщинные латифундии), доход от которых главным образом шел на непроизводительное потребление их хозяев, возможности совершенствования производства в условиях принудительного труда были крайне ограничены.

Потребности торгово-промышленных сословий, предпринимательская деятельность которых развивалась более естественным путем, учитывалась главным образом с точки зрения их соответствия целям и задачам государства. Следует отметить, что государство имело сильное воздействие и могло ускорять развитие (иногда весьма искусственным методом) одних видов предпринимательства, замедляя и деформируя другие. Собственные интересы торгово-промышленных сословий зачастую оказывались на втором плане, хотя они могли заявить о своих нуждах, участвуя в земских соборах, различных комиссиях, подавая челобитные и прошения.

Однако в дореформенную эпоху российские предприниматели так и не составили единой политической силы, не могли в полной мере выразить свои общие потребности. К тому же в социальном, сословном отношении они были раздроблены на различные группы, гильдии, наделенные разными правами и обязанностями, интересы которых часто не совпадали.

Следует все же отметить, что некоторые из перечисленных факторов имели двоякое значение – как негативное, так и позитивное. Так, противостояние суровым условиям страны и огромный труд по освоению ее пространств, способствовали развитию таких черт национального характера, крайне важных для предпринимательской деятельности, как энергия, предприимчивость, стойкость, терпение, стремление узнать и освоить новые земли.

Низкий уровень жизни большинства населения обусловил дешевизну рабочей силы, что способствовало привлечению капиталов в производство. Сильное государство могло защитить интересы предпринимателей, особенно перед угрозой иностранной конкуренции.

По мере развития мировой торговли территория России становилась все более геополитически значимой. Все более очевидной становилась ее роль в качестве моста, связывающего Европу и Азию, открывались новые возможности использовать эту ситуацию, развивая контакты на востоке и западе.

Все же воздействие негативных факторов оказывалось более значительным, нежели позитивных. Позитивные факторы могли в полной мере оказать благотворное влияние на развитие предпринимательства только в условиях расширения его свободы, ликвидации различных форм личной зависимости, глубоких изменений в социальной и экономической политике государства, сокращения его чрезмерного влияния в различных сферах жизни. В той или иной степени эти проблемы решались уже после отмены крепостного права, в условиях ускорившегося экономического роста развития страны, ее индустриализации в конце 19 века, нового промышленного подъема начала 20 века. Это время было периодом расцвета российского предпринимательства и наиболее динамичного развития экономики России.

Центрами хозяйственной жизни были реки. Речные системы располагались относительно близко к обжитым районам и исключительно благоприятно. Они служили важнейшими транспортными артериями летом и зимой, давали возможность «включиться» в мировую цивилизацию.

Наиболее важную роль сыграл Великий речной путь из Скандинавии в Черное море, известный под названием «из варяг в греки». Он стал стержнем, вокруг которого сформировалось восточнославянское государство, и превратил страну из окраины Европы в экономического партнера последней.

Первое восточнославянское государство, носившее раннефеодальный характер, образовалось в 882 г. и просуществовало около 250 лет. Его центром стала ось «Новгород-Киев». Основными факторами возникновения древнерусского государства стали военный и торговый. Формирование государства способствовало росту городов и концентрации в них ремесленного и торгового населения. Каждый из городов имел торг и ремесленный посад. По мере роста торговых городов и накопления в них материальных ценностей выявлялось единство их интересов: с одной стороны, формировалась общая потребность в вооруженной защите торговых городов и дорог от внешних врагов, с другой – требовалась политическая сила, которая представляла бы общие экономические интересы в Византии и других странах. Таким образом, торговое и ремесленное сословия способствовали, в свою очередь, укреплению государственных институтов Киевской Руси.

На протяжении IX-XX вв. в восточнославянском обществе происходил процесс выделения группы людей, занимавшихся преимущественно внешней торговлей. Решающую роль сыграла растущая потребность в сбыте излишков натуральных богатств в обмен на не производившиеся тогда на Руси материальные ценности, в первую очередь предметы роскоши, в которых особенно нуждалась знать, а также монетное серебро.

Первые русские купцы выделились из среды воинов-дружинников, с которыми киевский князь расплачивался за службу частью собранной во время полюдья дани, и которые в случае чего сами могли за себя постоять. Свою часть дани или воинской добычи эти воины-купцы стремились затем обменять на не производившиеся тогда на Руси материальные ценности. Понятно, что к торговле тянулись преимущественно представители «младшей» дружины, которые и стали, в конце концов, профессиональными торговцами. Более знатные воины вошли в формирующийся класс феодалов. Для них торговля оставалась лишь побочным занятием.

Среди предпосылок, вызвавших появление профессионального купечества, следует особо отметить: 1) накопление в руках феодализирующей знати значительных излишков продукции сельскохозяйственных и лесных промыслов; 2) потребность в их сбыте; 3) возникновение торгово-ремесленных поселений вокруг прежних племенных центров, ставших основными пунктами обмена товаров.

Материал подготовлен на основе открытых источников

_{Все права защищены. При перепечатке ссылка на сайт ИА «Грозный-информ» обязательна.}

Нашли ошибку в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите: Ctrl+Enter

Обзор

: [Без названия] на JSTOR

Информация о журнале

Журнал социальной истории публикует статьи и обзоры во всех областях социальной истории, независимо от периода и региона. Он, в частности, стремится продвигать работу по новым темам в социальной истории, где он установил выдающийся рекорд за свое 40-летнее существование. Новые темы включают в себя как ключевые аспекты области: изучение истории и влияния обычных людей, так и изучение аспектов человеческого опыта, выходящих за рамки более традиционных исторических основных продуктов.Он также поощряет обсуждение ключевых аналитических и методологических вопросов, в том числе сравнительные вопросы и вопросы периодизации. Журнал также активно знакомит более широкую аудиторию в данной области с социально-исторической работой по региональной специализации, такой как история Африки или Латинской Америки. Периодически журнал предлагает тематические вопросы, которые продвигают его основные цели, включая обсуждение более крупных траекторий внутри самой области.

Информация об издателе

Oxford University Press — это отделение Оксфордского университета.Издание во всем мире способствует достижению цели университета в области исследований, стипендий и образования. OUP — крупнейшая в мире университетская пресса с самым широким глобальным присутствием. В настоящее время он издает более 6000 новых публикаций в год, имеет офисы примерно в пятидесяти странах и насчитывает более 5500 сотрудников по всему миру. Он стал известен миллионам людей благодаря разнообразной издательской программе, которая включает научные работы по всем академическим дисциплинам, библии, музыку, школьные и университетские учебники, книги по бизнесу, словари и справочники, а также академические журналы.

Примечание: Эта статья представляет собой обзор другой работы, такой как книга, фильм, музыкальная композиция и т. Д. Оригинальная работа не включена в покупку этого обзора.

Российский предприниматель — ScienceDirect

Несмотря на значительный интерес к бизнесу и предпринимательской деятельности в бывшем СССР, по-прежнему ощущается нехватка точной информации, чтобы развеять некоторые мифы и дезинформацию, особенно о предпринимательской деятельности, происходящей в новой России.

Поскольку внутренние механизмы экономической среды в бывшем СССР редко описывались или понимались, важно рассматривать сегодняшних предпринимателей в контексте исторической перспективы страны и предпринимательских предшественников. Хотя они никогда не были на переднем крае политической сцены страны в царский и советский периоды, предприниматели, тем не менее, постоянно присутствовали на протяжении всей истории страны. Несмотря на то, что почти все были в той или иной степени вовлечены в какую-либо форму коммерческой деятельности, предприниматели с 16 по 19 века считались низшими личностями.Как следствие, предприниматели подвергались угнетению, облагались высокими налогами, беспомощными людьми на нижнем уровне общества. Но, за некоторыми заметными исключениями, даже программа Петра Великого по созданию класса промышленников не смогла развить предпринимателей. Несмотря на это серьезное препятствие, в царский период предпринимательство развивалось и процветало, в основном благодаря географическим, экономическим, социальным, психологическим и политическим факторам.

Социализм, господство государства в экономике и централизованная плановая экономика повлияли на тип и масштабы предпринимательства в советский период.Советским предпринимателям, хотя они и существовали в теневой экономике, мешали несколько факторов: только доступ к преимущественно вторичной печатной информации, отсутствие законного механизма для передачи риска предпринимательства от государства к физическому лицу, несинхронизация с конечная цель экономической деятельности страны — продвижение интересов государства и решение экономической ситуации, когда производственные единицы были отделены от исследовательских и опытно-конструкторских единиц.

Представлены три предпринимательских сценария высокотехнологичной компании, российской брокерской компании и образовательной организации, которые демонстрируют предпринимательский талант и способности, существующие в стране.По мере того, как эти сценарии повторяются в различных отраслях различными предпринимателями, успешный переход к прогрессивной рыночной экономике будет ускоряться.

пианистов в России в девятнадцатом веке

Шварц собрал много информации для этой книги. Она начинает с влияния раннего музыкального образования, в частности обучения игре на фортепиано под патронатом государства, и продолжает развитие русских фортепианных фабрик и влияние импортных инструментов.Она смотрит на то, как фортепиано медленно развивалось и оказывало большое влияние на экономику страны с помощью крепостных рабочих и крупных семейных фабрик. Здесь много интересной информации, в том числе примечания о музыкальном обучении женщин и покровительстве женщин; сложная система тарифов и торговых ограничений и защит в индустрии производства фортепиано; а о конструкторах и изготовителях пианино давно забыли. . . Библиография, которая указывает на значительные исследования и раскопки для создания этого повествования, будет важна для исследователей в этой области и должна иметь особую ценность.Подведение итогов: рекомендуется. Аспиранты, исследователи, преподаватели, специалисты.
— ВЫБОР

[T] его книги рисуют яркую картину музыкального мира России девятнадцатого века и показывают, насколько глубоко отечественное пианино повлияло на этот мир. Англоговорящие могут быть благодарны за то, что Шварц, свободно владеющий русским языком, приблизил нас к пониманию мира, до сих пор неизвестного жителям Запада. Я надеюсь, что эта книга станет трамплином для дальнейших исследований по многим направлениям.
— Американское общество музыкальных инструментов

Книга Анны Шварц. . . предоставляет всю необходимую информацию о месте, роли и развитии
фортепианной культуры в России XIX века.
— Пианист

Работа Анны Шварц «Создатели фортепиано в России в девятнадцатом веке» полностью заполняет огромный пробел в истории фортепиано. Ее обширные исследования открыли ранее закрытые двери и выявили создателей, исполнителей, критическую взаимосвязь фортепианной индустрии и музыкального образования с российским престолом, а также ее роль в социально-экономических слоях населения, а также ее взаимосвязь. в остальную Европу.Эта книга — необходимый компонент в библиотеке любого серьезного знатока фортепиано.

— Энн Битем Акер, независимый исторический специалист по клавишам; и редактор «Словаря музыкальных инструментов Grove»

«Как и многие другие особенности культурной жизни девятнадцатого века, Россия сначала заимствовала, затем ассимилировала и, наконец, реэкспортировала пианино в Западную Европу, а также в производители пианино. в России XIX века Анна Шварц ловко прослеживает историю того, как отечественные пианисты и концертные гранты стали избранными инструментами российского государства.Будь то в женских школах и более поздних консерваториях в Москве и Санкт-Петербурге, в провинциальных гостиных в Сибири и Средней Азии или в концертных залах по всей империи, пианино во многом способствовало развитию у современной России ощущения себя как артистичного человека. нация. В то же время Шварц никогда не недооценивает роль огромного крепостного и рабочего сообщества в поддержке культурного производства в Императорской России. Исследование Шварца станет обязательным чтением для всех, кто интересуется не только русской музыкой и обществом, но и тем, как инновационные методы экономического анализа могут пролить новый свет на искусство XIX века.»

— Филип Росс Баллок, преподаватель университета, научный сотрудник и наставник по русскому языку, Wadham College, Оксфордский университет

История фортепиано давно сосредоточена в знакомой сети Вены, Парижа, Лондона, и множество немецких мастеров. Россия была в сноске. В этом удивительно всеобъемлющем и захватывающем повествовании Шварц использует линзу пианино, чтобы осветить бесчисленные свежие грани русской культуры, выходящие далеко за рамки чрезмерно скромного названия автора.Среди множества восхитительных открытий, кто знал, что любимым фортепиано и Антона Рубинштейна, и Чайковского был Беккер?

— Роберт Винтер, заслуженный профессор музыки, президентская кафедра музыки и интерактивных искусств, UCLA

«С монументальными исполнителями, такими как Шостакович, Юдина, Рахманинов, Горовиц, Прокофьев, Скрябин и Рихтер, все ясно. что Россия стала колыбелью для выдающихся пианистов. Блестящая книга Анны Шварц проливает новый свет на то, как она стала такой.Сосредоточившись на проблемах технологий, пола, материальной культуры и промышленности, от Москвы до Дальнего Востока, важная работа Шварца иллюстрирует процесс, благодаря которому фортепиано заняло центральное место в российском воображении «.

— Майкл Бекерман, профессор музыки Кэрролла и Милтона Петри, Нью-Йоркский университет

¡Ups lo sentimos!

Подписаться на Nuestro Boletín:

Дженеро

• Masculino
• Феменино

Паис Selecciona un país.AfganistánAlbaniaAlemaniaAndorraAngolaAnguilaAntigua у BarbudaAntillas NeerlandesasAntártidaArabia SaudíArgeliaArgentinaArmeniaArubaAustraliaAustriaAzerbaiyánBahamasBahréinBangladeshBarbadosBeliceBenínBermudasBielorrusiaBoliviaBosnia-HerzegovinaBotsuanaBrasilBrunéiBulgariaBurkina FasoBurundiButánBélgicaCabo VerdeCamboyaCamerúnCanadáChadChileChinaChipreCiudad дель VaticanoColombiaComorasCongoCorea дель NorteCorea дель SurCosta RicaCosta де MarfilCroaciaCubaDinamarcaDominicaEcuadorEgiptoEl SalvadorEmiratos Arabes UnidosEritreaEslovaquiaEsloveniaEspañaEstados UnidosEstoniaEtiopíaFilipinasFinlandiaFiyiFranciaGabónGambiaGeorgiaGhanaGibraltarGranadaGreciaGroenlandiaGuadalupeGuamGuatemalaGuayana FrancesaGuernseyGuineaGuinea EcuatorialGuinea-BissauGuyanaHaitíHondurasHungríaIndiaIndonesiaIraqIrlandaIránIsla BouvetIsla ChristmasIsla NiueIsla NorfolkIsla де ManIslandiaIslas CaimánIslas CocosIslas CookIslas FeroeIslas Georgia-дель-Сур у Сэндвич-дель-SurIslas Слышал у McDonaldIslas MalvinasIslas Mariana s-дель NorteIslas MarshallIslas SalomónIslas Turcas у CaicosIslas Vírgenes BritánicasIslas Vírgenes-де-лос Эстадос UnidosIslas Menores alejadas-де-лос-Estados UnidosIslas ÅlandIsraelItaliaJamaicaJapónJerseyJordaniaKazajistánKeniaKirguistánKiribatiKuwaitLaosLesotoLetoniaLiberiaLibiaLiechtensteinLituaniaLuxemburgoLíbanoMacedoniaMadagascarMalasiaMalauiMaldivasMaliMaltaMarruecosMartinicaMauricioMauritaniaMayotteMicronesiaMoldaviaMongoliaMontenegroMontserratMozambiqueMyanmarMéxicoMónacoNamibiaNauruNepalNicaraguaNigeriaNoruegaNueva CaledoniaNueva ZelandaNígerOmánPakistánPalauPalestinaPanamáPapúa Nueva GuineaParaguayPaíses BajosPerúPitcairnPolinesia FrancesaPoloniaPortugalPuerto RicoQatarRegión Administrativa Особенной де Гонконг-де-ла-Република Популярные ChinaRegión Administrativa Особенной де Macao-де-ла-Република Популярные ChinaReino UnidoRepública CentroafricanaRepública ChecaRepública Democrática del CongoRepública DominicanaReuniónRuandaRumaníaRusiaSamoaSamoa AmericanaSan BartoloméSan Cristó Бал у NievesSan MarinoSan MartínSan Педро у MiquelónSan Висенте у лас GranadinasSanta ElenaSanta LucíaSanto Tomé у PríncipeSenegalSerbiaSeychellesSierra LeonaSingapurSiriaSomaliaSri LankaSuazilandiaSudáfricaSudánSueciaSuizaSurinamSvalbard у Jan MayenSáhara OccidentalTailandiaTaiwánTanzaniaTayikistánTerritorio Británico дель Océano ÍndicoTerritorios Australes FrancesesTimor OrientalTogoTokelauTongaTrinidad у TobagoTurkmenistánTurquíaTuvaluTúnezUcraniaUgandaUruguayUzbekistánVanuatuVenezuelaVietnamWallis у FutunaYemenYibutiZambiaZimbabue

Estado Por пользу selecciona эль Estado Baja California SurAguascalientesBaja CaliforniaCampecheChiapas ChihuahuaCiudad де MéxicoCoahuilaColima Durango México Гуанахуато GuerreroHidalgo JaliscoMichoacánMorelosNayaritNuevo Леон Оахака Пуэбла Керетаро Кинтана RooSan Луис Потоси Синалоа Сонора Табаско TamaulipasTlaxcalaVeracruzYucatánZacatecas

Fecha de Nacimiento

12345678910111213141516171819202122232425262728293031EneroFebreroMarzoAbrilMayoJunioJulioAgostoSeptiembreOctubreNoviembreDiciembre20212020201920182017201620152014201320122011201020092008200720062005200420032002200120001999199819971996199519941993199219911991988198719861985198419831982198119801979197819771976197519741973197219711970196919681967196619651964196319621961196019591958195719561955195419531952195119501949194819471946194519441943194219411940193919381937193619351934193319321931193019291928192719261925192419231922192119201919191819171916191519141913191219111910

Recibir información de: СобытияPromociones y ofertasИнформация общаяNovedadesLibros electrónicos Todos Si, quiero recibir por correo electrónico, promociones exclusivas de Librerías Gandhi.Он leído y acepto los Términos y condiciones y Aviso de privacidad Enviar

пианистов в России в девятнадцатом веке

пианистов в России в девятнадцатом веке — это богато подробное тематическое исследование истории фортепиано в российском обществе от его зарождения с европейскими мастерами, поселившимися в Санкт-Петербурге в первые десятилетия века через переход к семейным фирмам, находящимся в собственности России.Фортепиано сыграло определяющую роль в формировании музыкальной культуры России XIX века, поскольку ремесленники и предприниматели заложили основу великих традиций русского виртуоза в исполнении и сочинении фортепианной музыки. Это также способствовало коренным изменениям в материальной культуре, поскольку фортепиано расширило свое присутствие от двора и знати, включив в свои дома любителей музыки из всех социальных слоев и русских семей. Это историческое исследование проливает свет на влияние забытых мастеров фортепиано в России девятнадцатого века и представляет свежий взгляд на социальные и экономические связи между государством и мастерами, производящими пианино, в эпоху, в значительной степени определявшуюся ремеслом и предпринимательством.Он вносит значительный вклад в текущие проблемы, связанные с ролью фортепиано и предпринимателями-ремесленниками в городских центрах имперской России, и представляет собой расширение того, что в настоящее время известно о строителях фортепиано, которые основали мастерские в России, начиная с конца 1830-х и 1840-х годов. задолго до расцвета виртуоза в этой стране. Редкие документы, включая письма, мемуары, бюллетени, каталоги выставок, музыкальные журналы и административные отчеты, составляют ядро ​​этой книги и дают увлекательную информацию о государственном и частном патронаже, а также о классовых / экономических проблемах, связанных с доступностью и престижем фортепиано. в России.

Вопросы, связанные с трансформацией музыкальной индустрии в России, ролью женщин как покровительниц и исполнителей, экспортом инструментов на Дальний Восток России, а также сложной системой тарифов и торговой защиты, которая принесла пользу отечественным производителям пианино, обеспечивают тематические ссылки в этой книге. . Выводы показывают, что, хотя благоприятные тарифные законы и навязанная государством экономическая политика приносили пользу семейным фирмам в девятнадцатом веке, они оставались в силе в течение десятилетий после национализации фортепианной промышленности в 1917 году.

Отзывы:

Swartz собрал много информации для этой книги. Она начинает с влияния раннего музыкального образования, в частности обучения игре на фортепиано под патронатом государства, и продолжает развитие русских фортепианных фабрик и влияние импортных инструментов. Она смотрит на то, как фортепиано медленно развивалось и оказывало большое влияние на экономику страны с помощью крепостных рабочих и крупных семейных фабрик.Здесь много интересной информации, в том числе примечания о музыкальном обучении женщин и покровительстве женщин; сложная система тарифов и торговых ограничений и защит в индустрии производства фортепиано; а о конструкторах и изготовителях пианино давно забыли. . . Библиография, которая указывает на значительные исследования и раскопки для создания этого повествования, будет важна для исследователей в этой области и должна иметь особую ценность. Подведение итогов : рекомендуется.Аспиранты, исследователи, преподаватели, специалисты.

— Д. Л. Паттерсон, Университет Висконсина — Eau Claire , Choice

[T] его книги рисуют яркую картину музыкального мира России девятнадцатого века и показывают, насколько глубоко отечественное пианино повлияло на этот мир. Англоговорящие могут быть благодарны за то, что Шварц, свободно владеющий русским языком, приблизил нас к пониманию мира, до сих пор неизвестного жителям Запада. Я надеюсь, что эта книга станет трамплином для дальнейших исследований по многим направлениям.

— Американское общество музыкальных инструментов

Книга Энн Шварц «Создатели фортепиано в России в девятнадцатом веке» полностью заполняет огромный пробел в истории фортепиано. Ее обширные исследования открыли ранее закрытые двери и выявили создателей, исполнителей, критическую взаимосвязь фортепианной индустрии и музыкального образования с российским престолом, а также ее роль в социально-экономических слоях населения, а также ее взаимосвязь. в остальную Европу.Эта книга — необходимый компонент в библиотеке любого серьезного знатока фортепиано.

— Энн Битем Акер, независимый исторический специалист по клавишам; область и сотрудничающий редактор словаря музыкальных инструментов Grove

Как и многие другие черты культурной жизни девятнадцатого века, Россия сначала заимствовала, затем ассимилировала и, наконец, реэкспортировала фортепиано в Западную Европу, а в книге «Создатели фортепиано в России девятнадцатого века» Анна Шварц ловко прослеживает историю того, как отечественные стойки и концертные гранты стали избранными инструментами государства Российского.Будь то в женских школах и более поздних консерваториях в Москве и Санкт-Петербурге, в провинциальных гостиных в Сибири и Средней Азии или в концертных залах по всей империи, пианино во многом способствовало развитию у современной России ощущения себя как артистичного человека. нация. В то же время Шварц никогда не недооценивает роль огромного крепостного и рабочего сообщества в поддержке культурного производства в Императорской России. Исследование Шварца станет обязательным чтением для всех, кто интересуется не только русской музыкой и обществом, но и тем, как инновационные методы экономического анализа могут пролить новый свет на искусство XIX века.

— Филип Росс Баллок, Оксфордский университет

История пианино долгое время базировалась на знакомой сети Вены, Парижа, Лондона и многих немецких производителей. Россия была в сноске. В этом удивительно всеобъемлющем и захватывающем повествовании Шварц использует линзу фортепьяно, чтобы осветить бесчисленные свежие грани русской культуры, выходящие далеко за рамки чрезмерно скромного названия автора. Среди множества восхитительных открытий, кто знал, что любимым фортепиано и Антона Рубинштейна, и Чайковского был Беккер?

— Роберт Винтер, заслуженный профессор музыки, президентская кафедра музыки и интерактивного искусства, UCLA

С такими монументальными исполнителями, как Шостакович, Юдина, Рахманинов, Горовиц, Прокофьев, Скрябин и Рихтер, ясно, что Россия служила колыбелью для выдающихся пианистов.Блестящая книга Анны Шварц проливает новый свет на то, как это произошло. Сосредоточившись на вопросах технологий, пола, материальной культуры и промышленности, от Москвы до Дальнего Востока, важная работа Шварца иллюстрирует процесс, благодаря которому пианино заняло центральное место в российском воображении.

— Майкл Бекерман, профессор музыки Кэрролла и Милтона Петри, Нью-Йоркский университет

Москва | История, география, население и карта

Москва , Россия Москва , город, столица России, расположенный на крайнем западе страны.С момента своего первого летописного упоминания в 1147 году Москва сыграла важную роль в русской истории. Он стал столицей Московии (Великого княжества Московского) в конце 13 века; отсюда москвичи называют москвичами. Сегодня Москва — не только политический центр России, но и самый густонаселенный город страны, ее промышленная, культурная, научная и образовательная столица. Более 600 лет Москва также является духовным центром Русской Православной Церкви.

Британская викторина

Города мира

Обелиски, небоскребы и карнавалы — это лишь некоторые из достопримечательностей, которые делают эти города знаменитыми. Проверьте свои знания о больших городах и их особенностях.

Столица Союза Советских Социалистических Республик (СССР.) до распада союза в 1991 г. Москва привлекала внимание всего мира как центр коммунистической власти; действительно, название резиденции бывшего советского правительства и преемника российского правительства, Кремль (русский язык: Кремль), было синонимом советской власти. Распад СССР принес в Москву огромные экономические и политические перемены, а также значительную концентрацию богатства России. Площадь 414 квадратных миль (1035 квадратных километров). Поп. (2010) город, 11 738 547; (Оценка 2020 г.) город, 12 678 079.

Характер города

Если Санкт-Петербург — это «окно России в Европу», то Москва — сердце России. Это жизнерадостный, динамичный, а иногда и утомительный город. Большая часть Москвы была реконструирована после того, как она была оккупирована французами при Наполеоне I в 1812 году и почти полностью разрушена пожаром. Москва не перестает обновляться и модернизироваться и продолжает испытывать быстрые социальные изменения. Советское прошлое России сталкивается с ее капиталистическим настоящим повсюду в стране, но нигде этот контраст не проявляется так отчетливо, как в Москве.Мавзолей Владимира Ильича Ленина остался нетронутым, как и многие унылые пятиэтажные жилые дома эпохи правления Никиты Хрущева (с середины 1950-х до середины 1960-х годов), но блестящие автомобили и супермаркеты в западном стиле, казино и ночные клубы в равной степени не изменились. видимый. Были восстановлены многие православные церкви, а также некоторые синагоги и мечети, новые театры Москвы вернули себе лидерство в области драматического искусства, а традиционные рынки были возрождены и расширены. Эти рынки, которые при Советском Союзе назывались колхозными (колхозными) рынками и продавали в основном ремесленные изделия и продукты, теперь представляют собой более сложные предприятия розничной торговли.

Стало привычным сравнивать Москву с Санкт-Петербургом, ее соперником и бывшей (1712–1918) столицей России. В то время как Санкт-Петербург впитал в себя западноевропейские влияния, Москва считается традиционным русским городом. В отличие от своего конкурента, у Москвы есть четко очерченный центр города, отмеченный Кремлем. Другими характеристиками Москвы являются ее физическая планировка в виде радиальных спиц и колец, которые были расширены с течением времени, смесь архитектурных стилей и исторические здания, построенные в основном российскими архитекторами.До 1920-х годов, когда в Москве не было кирпича и камня, здания Москвы были преимущественно деревянными.

Москва: Кремль

Кремль, вид со стороны Москвы-реки.

© Lloid / Shutterstock.com Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

ФРОНТЛАЙН / МИР. Москва — Богатая Россия. Как заработать миллиард долларов — Олигархи

Специальный Обновление 28 октября 2003 г. Всего за пять дней до FRONTLINE / World ‘ s трансляции «Богатых в России» Михаил Ходорковский был захвачен под прицелом российскими федеральными агентами.читать более Когда Советский Союз распался в 1991 году после десятилетий коммунистической Правило, это было грандиозное событие, полное надежд и новых возможностей. Холодная война закончилась, и политические, экономические и военные союзы которые формировали мир почти полвека, были переформулированы практически в одночасье. Злейший враг Советского Союза, Соединенные Штаты приветствовали падение как победу демократии и свидетельство превосходства капитализма над социализмом.Для для большинства россиян переход к рыночной системе был болезненно, хаотично и совсем не демократично. Среди неразберихи реорганизации страны, однако несколько проницательных бизнесменов поднялся на вершину. Всего за несколько лет жемчужины короны России стали частной собственностью небольшой группы мужчин, у которых прослыли российскими олигархами. В отличие от американских баронов-разбойников XIX века, которые построили свои монополии из дикой природы, российские олигархи скопили свои контроль и богатство от существующих предприятий.За некоторыми исключениями, Российские олигархи ничего нового не построили. У мужчин было разное происхождение. Некоторые из них были руководителями предприятий, которые в переходный период России своих сотрудников, чтобы продать им свои доли в когда-то принадлежащих государству предприятия; другие были высокопоставленными правительственными чиновниками, пока другие были подпольными бизнесменами на обочине общества. Но всех разделяла общая жажда денег и власти, последняя в том числе установление или поддержание соединений политической элите России, страны, где правят закон все еще иногда превосходит власть родственников. В современной России лишь горстка олигархов контролирует 85 процентов стоимости ведущих частных компаний страны. А также со своими многомиллиардными состояниями они присоединяются к высшие ранги самых богатых людей мира. Познакомьтесь с некоторыми из российских самые могущественные и влиятельные бизнес-магнаты. Добавить комментарий Отменить ответ Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены * Комментарий * Имя * Email * Сайт Поиск: Рубрики Бизнес Вложения Готовый Идеи Покупатели Разное Расчеты С нуля Советы Средний Франшиза